Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ)

— Разумеется! — Сорэ вдруг положил руку ему на плечо и, притянув его к себе, сдавил в чересчур жарком объятии, от которого Хайнэ чуть не закашлялся. — Дорогой мой брат Хайнэ, неужели ты принял моё неприязненное отношение за чистую монету? Сразу видно, что ты воспитывался в провинции, вдалеке от дворцовых интриг. Так вот, дорогой брат, конечно же, я люблю тебя. Люблю больше, чем мою жену и всех любовниц… как любил бы любого другого Санья. Мы, Санья, можем ругаться, оскорблять друг друга, ссориться, даже убивать друг друга, но это не отменяет того особенного чувства, которое скрепляет всех нас. Это чувство общей крови и общего предназначения. Ты родился вдалеке от нас и не имел счастья этого испытать, но теперь эта ошибка будет исправлена. Поезжай к моей матери, и ты узнаешь, что это такое — чувствовать себя частью единого целого, одной большой семьи. Вы трое воспитывались вдалеке от нас и, можешь мне поверить, все мы страдали, как один человек, у которого, например, отняли какой-то из членов. И теперь мы, наконец, возвращаем себе потерянную часть…

— …которая, позволь напомнить, оказалась увечной и плохо приспособленной к жизни, — договорил вместо него Хайнэ, выворачиваясь из его объятий. — Ты уверен, что семье Санья нужна именно такая часть?

— О, это не имеет никакого значения, — великодушно заявил Сорэ. — Более того,  обычно гениями и выдающимися людьми становятся не те персоны, которые совершенны во всех отношениях, а те, которые обладают каким-либо серьёзным недостатком. Так и в этом случае. Без тебя наша семья была в почёте и достатке, но с тобой, калекой, нас ждёт великая слава. — Сорэ понизил голос до заговорщического шёпота. — Мы пройдём победоносно по всему Астанису, во главе с тобой, провозвестником новой религии, которая объединит страну и перевернёт мир. Как тебе, Хайнэ, а? Больше никто не посмеет взглянуть на тебя с насмешкой или презрением, не будет обсуждать за глаза твоё уродство и твоё бессилие. И когда моя матушка или сестра займёт кресло Императрицы, она поставит тебя во главе церкви, и ты провозгласишь своего Бога Милосердного единственным творцом этой Вселенной. И все падут перед Ним и тобой, его пророком, ниц… Ну, ты согласен?

Сорэ искушающе улыбнулся.

— Звучит многообещающе, — вежливо ответил Хайнэ. — Я обещаю подумать об этом.

И он повернулся к нему спиной, но тут новообретённый «брат» снова его окликнул.

— Эй, Хайнэ! Тебе может показаться, что всё, что я тебе тут наговорил — это игра, но это не так, — сказал он неожиданно серьёзным тоном. — Поверь, и для меня, и для моей матери, и для сестёр и братьев нет ничего важнее, чем наша семья, чем человек с нашей кровью. Мы родные друг другу, мы близки, как бы далеко друг от друга ни находились. Нашу мать называют демоном, и, может быть, в чём-то это так, но поверь, что лучше иметь родной дом в Подземном Мире, чем не иметь его в Звёздных Чертогах. Наш дом — твой дом. Твоя боль — наша боль.

Голос его звучал пугающе искренне, и Хайнэ подавил инстинктивную дрожь.

— Спасибо, — кивнул он. — Я принимаю ваше любезное приглашение, потому что у меня в любом случае нет другого выхода. Но и за эти слова я тоже благодарен, если они действительно идут от чистого сердца.

С этими словами он приблизился к Верховной Жрице.

— Прежде чем вы позволите мне отсюда выйти, я обязан предупредить вас кое о чём, — сказал он тихо. — Я не испытываю к вам личной ненависти, но я также не отказываюсь от своей клятвы. Вы убили моего отца и убили человека, которого я любил больше всех в жизни. Возможно, было бы лучше, если бы вы не позволили мне покинуть пределы этого дворца. Лучше для вас.

— Откройте ворота, — приказала Даран, не глядя на него.

И Хайнэ прошёл через них, чувствуя себя бесконечно маленьким, одиноким и уставшим.

«Знаю, что ты где-то тут, — печально подумал он, обхватив себя руками и глядя на предрассветное небо. — Знаю, что ты всегда будешь со мной, но я больше тебя не чувствую. Надеюсь, это изменится, когда взойдёт солнце…»

И он заковылял дальше через пустую площадь, сжимая в исцарапанной розами руке спасительное приглашение в «родной дом».

Но ещё прежде, чем вдалеке загорелась алая полоса рассвета, он увидел тех, кто заставил его позабыть об одиночестве, и сердце его радостно дрогнуло.

Брат и сестра стояли перед ним, не те, далёкие, а другие, настоящие, с которыми он прожил бок о бок, в общей сложности, двадцать лет жизни.

Хайнэ знал, что они приехали, чтобы спасти его, чтобы вытащить, если понадобится, из лап самого Владыки Подземного Мира, и слезы подступили к его глазам.

— Спасибо, но, к счастью, на этот раз мне удалось на этот раз справиться и самому, — сказал он дрогнувшим голосом, опустив взгляд.

Иннин подошла к нему и крепко обняла.

— Заботься о Кайрихи, — сказала она, улыбаясь сквозь слёзы. — Теперь он твой сын, мы так решили с Хатори. А я приехала, чтобы вернуться во дворец и остаться здесь навсегда.

С этими словами она отпустила его и, не оглядываясь, проделала тот же путь, который проделал Хайнэ, но в обратном направлении.