Пророки

– Но она говорила обо мне! И я хочу знать почему, – потребовала она. – К тому же ты сказал, что не знаешь ее.

На мгновение Уилл заколебался. Он выглядел абсолютно потерянным. Потом его снова захватил академический лоск, и перед ней опять стоял непоколебимый Уилл Фицджеральд. Он сделал вид, что занят расстановкой вещей на столе в каком-то одному ему известном порядке.

– Эви, я тут вот что подумал. Скорее всего тебе лучше будет вернуться в Огайо.

Эви пошатнулась, будто ее ударили.

– Что? Дядя, но ты же обещал…

– Что ты сможешь побыть здесь, Эви. Я старый бакалавр, привыкший жить как попало. Я не в состоянии приглядывать за молодой девушкой…

– Мне семнадцать! – завопила она.

– Все еще.

– Вы бы не разобрались с этим делом без меня!

– Я это прекрасно знаю. И никак не могу простить себя за то, что втянул тебя в это. – Уилл устало опустился в кресло. Он не умел сидеть спокойно и совершенно не знал, куда деть руки. В конце концов он положил их на подлокотники, будто Линкольн, позирующий для мемориала.

– Но почему? – спросила Эви. Она грустно стояла перед ним, будто школьница, выпрашивающая у директора еще один шанс. Она ненавидела себя за это.

– Потому что… – начал Уилл. – Потому что здесь небезопасно.

Эви поняла, что вот-вот заплачет от злости. Ее голос дрожал.

– Почему ты не хочешь объяснить мне, что случилось?

– Ты должна довериться мне, Эви: чем меньше знаешь, тем лучше. Это для твоего же блага.

– Я уже устала от того, что другие решают, что будет для меня лучше!

– В этом мире существует определенный тип людей, Эви. И ты никогда не узнаешь, на что они способны.

Слезы повисли на черных от туши ресницах Эви.

– Но ты обещал, что я смогу остаться.

– И я сдержал свое обещание. Дело раскрыто. Пора возвращаться домой, – сказал Уилл так примирительно, как только был способен.

Она помогала им раскрывать преступление. Она терпела жуткие головные боли. Сошлась в открытой схватке с Джоном Гоббсом и призрачной Братией в той страшной дыре. Она отдала самое ценное, что у нее было – талисман и шанс узнать, что случилось с Джеймсом, – чтобы победить, чтобы продолжить идти дальше. И что получила в награду? Это было несправедливо. Какими бы ни были условия.

– Я ведь тебя возненавижу, – шепнула она, давая волю слезам.

– Знаю, – тихо сказал Уилл.

Джерихо заглянул в кабинет. Он был взволнован.

– Уилл! Ты должен это видеть.

Перед крыльцом музея собрались представители прессы, держа наготове блокноты и фотоаппараты. Они выглядели усталыми и недовольными, жаждущими новой кровавой истории. Манхэттенский маньяк оказался хорошим бизнесом – не хотелось так просто от него отказываться. Впереди всей ватаги стоял Ти-эс Вудхауз.

– Я с ними разберусь. – Дядя Уилл вышел на крыльцо, и репортеры оживились. – Леди и джентльмены. Чему я обязан такой честью? Если вы хотите посетить музей, ждем вас завтра с десяти утра.

– Мистер Фицджеральд! Эй, Фитц! – Репортеры заголосили разом, пытаясь перекричать друг друга.

– Вы уже оправились после ареста?

– Да, профессор, почему вас загребли в участок? Вы тоже кого-то убили?

– Что еще вы можете рассказать о Манхэттенском маньяке?

– Правда ли, что в убийствах участвовали сверхъестественные силы? Какая-то старинная магия? – встрял Вудхауз.

Уилл выставил руки вперед, призывая их к молчанию. Его улыбка была больше похожа на гримасу.

– Давайте оставим все сверхъестественное для музея.

– Правда ли, что убийца был призраком? – настаивал Вудхауз. – Такой слух ходит в народе, профессор.

– Полиция сделала заявление. У вас уже есть версия этой истории, леди и джентльмены. Боюсь, мне больше нечего добавить. Желаю вам приятного вечера.

Вудхауз повернулся к Эви:

– Мисс О’Нил! Уж вам-то есть, что добавить?

– Эви, пойдем внутрь. Здесь холодно, – скомандовал Уилл.

Эви стояла на ступенях, чувствуя себя маленькой и незаметной. Она забыла пальто внутри, и пронизывающий октябрьский ветер пробирал ее до самых костей. Уилл хотел, чтобы она покорно зашла внутрь и позволила отправить себя в Огайо, где родители продолжат командовать ею и будут также просить зайти внутрь. Она уже устала от того, что это поколение, плохо справлявшееся с собственными проблемами, указывало ей, что делать. Они кормили собственных детей откровенной ложью: будь верен Богу и стране, люби родителей, все должно быть честно. А потом они отправляли молодых парней, таких же, как ее брат, во чрево молоха войны, убивавшего, отравлявшего и разрушавшего все, до чего можно было добраться. Но они упорно продолжали лгать, ожидая, что она начнет повторять их слова и подыгрывать. Она больше не станет этого делать. Теперь она знала, что принципы этого мира были далеки от честности и справедливости. Все монстры были реальны.

– Я расскажу вам, что было на самом деле. – Ее глаза сверкнули сталью.

– Эви, не надо, – предупредил Уилл, но репортеры уже повернулись к ней, обратили на нее внимание. Мужчина в мягкой фетровой шляпе сфотографировал ее, на мгновение ослепив вспышкой.

– Как вас зовут, милая?

– Евангелина О’Нил, но друзья зовут меня Эви. Особенно когда забирают из участка.

Репортеры засмеялись.