Прорыв

Мнемотехник перед ним или нет, сказать трудно. У них на лбу ведь не написано, кто есть кто. Разве что по особенностям имплантов определить, но для этого у майора явно не хватало опыта. Зато оказать первую помощь избитому до полусмерти сталкеру он мог, чем и занялся без промедления и лишних сомнений.

Достав походную аптечку, он сделал инъекцию, затем в отсутствие комплексного медицинского сканера просто склонился над бессознательным телом, пальцем прощупывая пульс.

На тропе показался Упырь.

– Ты чем там занят? – окрикнул он Шершнева, перешагивая через тело первого наемника. – Биоником заделался?

– А тебе что?

– Делом займись, – веско обронил Упырь. – Экипировку с трупов сними, а с этим нечего возиться, только силы зря потратишь. Он идти точно не сможет, только обузой будет.

– Ты его знаешь?

– Корень это. Вольный мнемотехник. Тут, в Пустоши, обретается.

– Так что же теперь, бросим его умирать? – Иван, получив необходимую информацию, понял: действовать придется решительно.

– Я сказал: делом займись. – Упырь разозлился не на шутку. – Ишь, нашелся самаритянин!

– Сам трупы раздевай, если приспичило.

– Поговори у меня!

– Я в падальщики не нанимался! – отрезал Шершнев. Он уже сложил воедино несколько ключевых фактов. Мнемотехника надо спасать во что бы то ни стало. Наемники не просто так конвоировали его. Этот сталкер наверняка знает о них больше, чем все торговцы Пустоши, вместе взятые.

– Неправильный ты сталкер, Шершень. Выгоды в упор не видишь. Ну какой нам толк с полудохлого мнемотехника? Правильно, никакого, – по-своему расценил молчание Шершнева торговец. – А четыре комплекта экипировки на полмиллиона потянут!

– Федор Тимофеевич, ты бы заткнулся, пока тут одним трупом больше не стало.

Упырь насупился.

– Вот так, значит? Ну смотри, Шершень, я такие фокусы не прощаю. Хрен тебе, а не мое посредничество, понял? Нет, минуту, пожалуй, дам на размышление… – Он оценивающе взглянул на экипировку мертвых наемников. – Если одумаешься, так и быть… – Упырь обернулся и онемел на полуслове. Ствол ИПК смотрел ему прямо в лицо.

– Не зря тебя, Федор Тимофеевич, Упырем прозвали, – сквозь зубы выдавил Шершнев. – Тропу видишь? Вот и шагай по ней, пока я не передумал!

– Себе, значит, все решил прибрать?! – визгливо воскликнул Упырь. – Ну смотри, послушничек!.. Устрою я тебе торговлю трофеями! Нигде ничего не продашь, понял? Паршивого артефакта от тебя ни один перекупщик теперь не возьмет!

Угроза Шершнева не впечатлила.

– Я тебе в последний раз предлагаю: шагай, пока жив и здоров.

– Ну ты и тварь, Шершень!..

Одиночный выстрел выбил коническую воронку под ногами Упыря.

Тот побледнел, как лист бумаги, суетливо попятился, затем, встретившись взглядом с Шершневым, окончательно врубился, что шутки закончились, и, бочком-бочком прижимаясь к левому склону оврага, поспешил разминуться со свихнувшимся от жадности (как он считал) Шершнем.

– Урод! – раздался из-за поворота оврага его злобный выкрик. – Я тебе припомню! Все припомню!

Иван не отреагировал на угрозу.

Дышать легче стало. Ком, вставший в горле, он сглотнул. Пулю Упырь заслуживал однозначно, но пришлось сдержаться. Кто его знает, как настроен мью-фон торговца? Не исключено, что факт его смерти от рук сталкера по прозвищу Шершень будет автоматически транслирован в сеть, и тогда выполнение задания серьезно осложнится. Так или иначе, но для сбора информации ему придется контактировать с коренными обитателями отчужденных пространств, тут уж ничего не поделаешь. А Упырь свою пулю найдет, рано или поздно. Как бы ни деформировалась психология сталкеров под воздействием специфических условий выживания, понятия об элементарной справедливости все же, по мнению Шершнева, остаются незыблемыми, просто прячутся до поры где-то на донышке…

– Грамотно ты его отшил… – раздался слабый голос.

* * *

Иван обернулся.

Мнемотехник сидел, болезненно морщась. Левая рука висела плетью, правой он уцепился за ствол металлорастения.

Взгляд сталкера блуждал, не останавливаясь на чем-то конкретном.

– Что за дрянь ты мне ввел?

– Боевой стимулятор. – Шершнев присел подле него на корточки. – Как зовут-то тебя?

– Корнем кличут…

– А я Шершень. – Иван присел на корточки, рассматривая уродливую рану на запястье сталкера. – Ты мнемотехник? – Он задавал вопросы машинально, словно на экспресс-допросе.

– Ну да… Самоучка, правда… – Корень поморщился от боли. – Ногу сломали, твари… Накопитель имплантированный вырвали с мясом…

Шершнев покосился на тела боевиков синдиката.

– Ну, свое они получили сполна, – заметил он, освобождая ноги мнемотехника от пластиковых кандалов. – Что не поделил с наемниками?

– А скорг их знает… С недавних пор шныряют по округе, все что-то выискивают. Убежище мое каким-то образом отыскали, твари. Вчера заявились, говорят: на нас теперь работать будешь.

– А ты?

– Послал их. Сроду ни на кого не работал и впредь не собираюсь.

– Далеко их логово?

– Прилично. Тут одна аномалия есть… – Корень, скрипнув зубами, попытался встать, но тут же рухнул, вновь потеряв сознание.

Рваная рана на его запястье все еще кровоточила.