Прорыв

— Так скажите же! И я вновь обрету свободу! Произнесенное в третий раз слово должно разорвать мои узы и уничтожить эту тюремную камеру!

— Вот этого я и опасаюсь, — огорошил его следователь. И строго взглянул на Тангейзера: — А вас, господин танкист, попрошу контролировать свою речь и больше не произносить здесь то, что вы произнесли. По двум причинам. Во-первых, мы не знаем, что случится со всем этим, — он обвел рукой окрестности, — а во-вторых… Вы меня, опять-таки, извините, господин Тронколен… но я понятия не имею, как вы себя поведете, обретя свободу. Ведь о том, за что вы здесь пребываете, получив пожизненный срок, мы знаем, опять же, только из ваших показаний. Надо поднять архивы, отыскать соответствующие документы…

— Какие архивы, какие документы? — недоуменно уставился на следователя Уир Обер. — Разве что-то сохранилось от тех времен? Вы, вероятно, забыли, что Хор — представитель цивилизации, давно исчезнувшей из бытия.

— Не забыл, — невозмутимо произнес Тумберг. — Вы же сами совсем недавно рассказывали мне о себе, о том, что пандигии продолжают существовать еще с тех времен… Да и иргарии тоже — ведь Изандорра Гиррохор Роданзирра Тронколен только одна из представителей древнего рода, и такой род может быть не единственным. А госпожа и господин Диони? Только что здесь прозвучало, что они потомки пандигия Аллатона Диондука. Так что сведения вполне могут быть, нужно только поискать. А это, поверьте, мы умеем.

— Но не сейчас же! — воскликнул Хорригор. — Вы опасаетесь, что после моего освобождения здесь воцарится бездна и мрак? Но почему? Здесь будет то же, что и везде в Авалоне. Я доходил до невидимых границ моего узилища, и видел дальше то же самое, что и тут: траву, деревья, холмы… С чего бы что-то здесь должно измениться? А что касается меня… Вы считаете, что, став свободным, я тут же сожру всех вас? Но это же смешно! Во-первых, я недавно очень плотно поел, а потом еще и выпил. А во-вторых, что мне мешает сожрать всех вас прямо сейчас? И что мешало раньше?

— У меня есть оружие, — Тумберг похлопал рукой по просохшей сумке. — «ПП», десятизарядный.

— Так оно и останется с вами, когда я освобожусь! Как только начну грызть Энни ухо или коленку, сразу и стреляйте!

— И у нас есть танк, — напомнил Дарий. — Господин Тумберг, по-моему, вы хватили через край.

— Лучше хватить через край, чем дожидаться, пока край хватит тебя, — парировал следователь, хотя видно было, что аргументы Хорригора и Силвы произвели на него впечатление. — Но нужное слово скажу не раньше, чем будут наведены справки о личности господина Тронколена. В нашем деле такая осторожность далеко не лишняя, уверяю вас. Я мог бы привести множество примеров. Вы очень долго пребываете в заточении, господин Тронколен, так потерпите еще немного.

— Немного — это сколько? — язвительно осведомился Хорригор. — Десять лет? Двадцать? Или пока все-таки не помру?

— Ну, точный срок я вам назвать не могу, — пожал плечами Тумберг. — Но мы сделаем все, что в наших силах…

Бывший властелин ссутулился, безнадежно махнул рукой и с тяжелым вздохом опустился на траву. Сжал голову ладонями и уставился в одну точку.

— Я тоже слышал, что сказал Тан, — донесся до всех голос бронехода, на борту которого по-прежнему красовался венок. — Но без приказа командира произнести это слово не могу. Господин Тронколен, прошу меня понять.

Хорригор поднял голову и вперился в Дария умоляюще-испепеляющим взглядом.

— Прикажите вашей машине, командир! У вас же не должно быть тех фобий, которые, как я вижу, присущи теперешним охранникам правопорядка!

Силва заколебался. Ему очень не хотелось брать на себя такую ответственность. И речь ведь шла не только о потенциальной угрозе его жизни — в этом случае он, возможно, и рискнул бы. Но от его слова могла зависеть и жизнь других… Что если и вправду разверзнется какая-нибудь бездна? Что если и вправду Хорригор превратится в монстра?… Почему нужно верить именно ему, а не барбоверу-предохранителю? Правда, Спиноза, несомненно, успеет среагировать на такую опасность и успокоит предводителя иргариев…

Дарий с силой потер подбородок. Принятию решения мешали непросохшие трусы. Они прилипли к телу и вносили дискомфорт в ощущения.

— Прикажи, Дар… — робко попросила Эннабел. — Хоррик хороший, я чувствую… Мой дядя не может быть плохим… Мой дядя самых честных правил!

— Подумайте, Дарий, — тут же вставила слово Маркасса. — Столько проехать, чтобы… Не делайте этого!

— Вы военный человек, — сдвинул брови Тумберг, — и должны понимать, к каким последствиям может привести необдуманно отданный приказ.

Силва еще яростней заскреб подбородок.

— Мой шурин просто не может быть плохим чело… э-э… сапиенсом, — словно оттаяв, произнес Троллор Дикинсон. — Тут я согласен с Энн. Моя дочь была полностью в его власти, однако он… — предприниматель не договорил и взглянул на Дария. — Ему можно верить, командир.