Прорыв

Ни шороха, ни движения.

Вот тут-то и можно было бы уйти, но следователю не позволил это сделать его цепкий взор. Дверь дома стояла чуть-чуть не вровень с дверным косяком, словно ее закрыли не до конца. Прикрыли, но не заперли. Мог ли хозяин податься за тридевять планет, оставив жилище незапертым? Или тут так принято? Или Обер живет все-таки не один?

Шерлок медленно, оглядываясь, поднялся на крыльцо. Вновь не обнаружил звонка и постучал в дверь согнутым пальцем. Подождал, прислушиваясь, и постучал еще раз, уже громче. Опять прислушался, ничего не услышал — и наконец, бросив взгляд на улицу за забором, осторожно надавил на дверь ладонью. Она открылась с легким шорохом и, хотя Тумберг уже убрал руку, продолжала движение до самой стены. Прихожей в доме не было — посткапитан оказался на пороге просторной, с высоким потолком, комнаты, даже зала. Он занимал, пожалуй, весь первый этаж и кое-где был разделен дощатыми перегородками, метра на полтора не доходившими до потолка. Стол… массивные табуреты… диван… Мебели было немного, свободного места хватало, и разбросанные тут и там всякие бытовые вещи позволяли сделать вывод о том, что Обер не уделял слишком много внимания поддержанию порядка. Или это порезвились тут его гости. Единственное, что было необычным, явственно выделяясь из обстановки, находилось в трех метрах от двери, наискосок, слева от застывшего на пороге Тумберга. В первый момент следователь даже подумал, что видит пропавшего Уира Обера, но тут же сообразил, что это голограмма, и лицо высокого, за два метра, плечистого мужчины ему незнакомо. Объемное изображение словно висело в полуметре над досками пола. Да, незнакомец был похож на Обера, только выглядел лет на десять моложе, не имел бородки, и желтоватые волосы не доставали до плеч. Несомненно, голограмма запечатлела образ кого-то из родственников Обера. Отца, каким тот был когда-то? Деда? Брата? От шеи до пят этот сапиенс, расставивший ноги на ширину плеч и уперший руки в бока, был закован в багровый, цвета человеческой крови, цельный костюм. Весьма похожий на броню полицейских, которую Тумберг не только не раз видел, но и надевал. В деталях, конечно, различий было немало, но общее сходство явно имелось. Под левой ключицей выделялось изображение. Хоть и составляли его черные линии, но оно словно светилось — такой свет, наверное, могло бы давать черное солнце. Поставленный на один из углов ромб, расходящиеся в четыре стороны перпендикулярно друг другу стрелки… Если бы Шерлок Тумберг отправился вглубь Пузыря вместе с Дарием Силвой и Тангейзером Диони, он увидел бы на извлеченном супертанком из земли обломке точно такой же рисунок.

Но Шерлок ничего не знал ни о Пузыре, ни об этих двух танкистах.

И еще в доме присутствовал легкий запах — нельзя сказать, что неприятный, но какой-то непривычный. Как-то не стыковался он с вполне обыкновенным интерьером, навевая мысли о каких-то иных диковинных мирах, где обоняние является основным средством передачи информации. А может, это был порошок от моли местного производства.

— Эй, кто-то есть дома?! — уже чуть ли не во весь голос крикнул Тумберг, не переступая порог. Не имел он на это никакого права.

Вновь не дождавшись ответа, он закрыл дверь — плотно, до конца, — спустился с крыльца и вышел из владения Уира Обера. Азеведец ни в чем пока не обвинялся, и находиться на его территории без согласия хозяина было делом непозволительным.

Выйдя за калитку, Шерлок пустился в обратный путь. Прошел мимо «Нико-бара», взлетно-посадочного пятачка, пересек центральную площадь и погрузился в прохладу коридоров местной администрации. Может быть, там добавят хоть какие-то штрихи к блеклому портрету Уира Обера…

…Увы, его ожиданиям не суждено было сбыться. Здешние чиновники ничего не могли сказать о личности азеведца, кроме уже известной Тумбергу информации о пожертвовании на реконструкцию храма. Заглянул он и в дангоберский полицейский участок, где скучал за столом одинокий капитан. Он тоже не смог сказать ничего нового об азеведце. А когда Шерлок поведал о приоткрытой калитке и не запертой двери жилища Обера, широко улыбнулся и пояснил, что здесь у всех есть все, что нужно для нормальной жизни, и самой крупной кражей последних лет можно считать совершенный тройкой младшеклассников набег на огород какого-то местного жителя. «Хотя у каждого из них во дворе растет то же самое, — сказал капитан и философски добавил: — Чужое всегда лучше кажется. Возьмем, к примеру, чужую жену…»

Чужую жену Шерлок брать не стал — у него и своей-то пока не было, и распрощался с коллегой, служба которого протекала, судя по всему, не очень обременительно. Упоминание о жене навело его на мысль о Мирилинте — сейчас, пребывая в бездействии, он мог бы спокойно поговорить с ней, но… не хотел он с ней говорить. Он же ведь сказал, что будет занят, и начнутся вопросы: а почему ты звонишь, а как же дело, а может, ты совсем не теми делами занимаешься? И так далее.