Прорыв

— Если, — продублировал танк. — В том-то все и дело. Ничего нельзя просчитать. Так что вероятность тут классическая: пятьдесят на пятьдесят.

— Я бы не стал рисковать, — тихо, чуть ли не себе под нос, сказал Тангейзер.

— Я бы тоже, — кивнул Дарий. — Твои предложения?

— Я уже предлагал насчет ракеты, теперь твоя очередь…

— Ну, стрелять-попадать! Где ты такое в уставе вычитал?

— Так в уставе и о таких ловушках ни слова, — грустно усмехнулся Тангейзер.

— Ладно, а ну-ка, глянем в перископы — что там у нас?

Оба танкиста приникли к окулярам. То, что открылось их взорам, никак нельзя было назвать чернотой. А вот белизной — запросто. Причем абсолютно белой белизной — такими белыми, наверное, бывают только крылья ангелов, — и эта белизна выглядела совершенно пустой. В ней не угадывалось никакой глубины, словно к объективам перископов снаружи просто прижали белый лист бумаги. И никаких знаков не было начертано на этом листе.

Маркасса тоже заглянула в окуляр, мягко отстранив сына.

— Очень информативно… — пробормотал Силва. — Я вижу только белое пустое место. А вы?

— Угу, — с унылым видом кивнул Тангейзер.

— Похоже на питательный крем «Белоснежка», — заявила Маркасса с позиции специалиста косметической компании.

— Вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову забивать ловушку питательным кремом «Белоснежка», — заметил Дарий. — Бенедикт, а попробуй-ка взлететь.

— Уже попробовал, — сказал танк. — И до сих пор как бы нахожусь в полете. Результат вы видите. Так можно летать, пока горючее не кончится.

— Печально… — Силва потеребил губу. — Еда есть, регенераторы работают, так что протянем-то долго. Но это, конечно, не решение проблемы… Похоже, действительно придется ракетой… Или сначала снарядом.

— Не нужно ни ракетой, ни снарядом, — неожиданно сказала Маркасса. — Думаю, что смогу просочиться наверх и вас вытащить. Я ведь все-таки кое-что умею.

Дарий и Тангейзер синхронно повернулись к ней.

— А вы уже пробовали кого-то вот так протаскивать сквозь стены? — спросил командир.

— Нет, — призналась Маркасса. — Но почти уверена, что смогу. Только надо потренироваться. Например, поводить вас отсюда сквозь закрытую дверь в коридор и обратно.

— И при сбое врастешь в дверь… — задумчиво произнес Дарий в пространство. — И станешь барельефом.

— Не думаю, — не очень уверенно сказала пандигийка. — Должно получиться. Надеюсь, что получится.

— А что? — Тангейзер взглянул на командира. — Мама дело говорит…

— Фразы «обязательно получится» и «надеюсь, что получится» далеко не равнозначны по смыслу, — заметил Силва. — И потом, мы-то, может, и спасемся, а… — он замолчал.

— Маркасса предлагает хороший ход, — тут же заявил Спиноза. — Да, вам придется меня покинуть, однако это и к лучшему.

— А что же тут хорошего? — удивился Дарий. — Ну, допустим, мы без тебя назад, до заставы, как-нибудь доползем. Но тебя-то вытащить не сумеем. А бросать тебя… это как-то…

— Если на борту никого не останется, я смогу попробовать пробить ловушку ракетой…

— А если не пробьешь?

— Буду комбинировать боеприпасы и повторять попытки. Не получится — отключусь и стану ждать, когда у вас найдется средство взломать эту ловушку. Надеюсь, вы обо мне не забудете? А ждать я могу долго, хоть и тысячу лет. Надо с оптимизмом смотреть в грядущее.

И в смерти час
В чужом краю,
Даже если угас —
Запою.

Пускай беда
Раскинет сеть —
Даже тогда
Буду петь!

— Мда-а… — протянул Силва и забарабанил пальцами по подлокотникам. — Все равно некрасиво как-то…

— Да нормально, — успокоил его Спиноза. — К тому же все это чисто умозрительные построения, которые совсем необязательно должны подтвердиться на практике. Ведь Маркасса не учла маленькое обстоятельство. Одно дело — проникать сквозь стены, и совсем другое — сквозь пространственный кокон. Он может оказаться совершенно непроницаемым.

— Ну, других-то вариантов у нас нет, — развел руками Дарий. — Но спешить с решением я не буду. Никто за нами не гонится, и ничто нам пока не угрожает. Предлагаю пообедать, а там, глядишь, и какие-то свежие идеи появятся.

— Пообедать — это великолепно! — оживился Тангейзер. — А то, чувствую, у меня от этой жарищи вся еда в желудке сгорела.

— Я сейчас приготовлю, — сказала Маркасса и направилась к двери.

Но Спиноза ее остановил:

— Я сам все сделаю, а вы мойте руки.

— Бенедикт, а обстановку ты продолжаешь отслеживать? — спросил Дарий, встав с кресла.

— Разумеется. Никаких изменений.

— Думаю, в моей памяти должно быть что-то, связанное с такими ловушками, — озабоченно сдвинув брови, произнесла пандигийка. — Но эта блокировка… Знала бы, что угожу в такой переплет, не спешила бы ее ставить.

— Если бы все знать заранее, действительность была бы совсем иной, — назидательно изрек танк. — У философа Бенедикта — он же Барух — Спинозы есть такое высказывание: «Как только вы вообразите, что не в состоянии выполнить определенное дело, его осуществление становится для вас невозможным».

— Это ты к чему? — Силва остановился на полпути к двери. — Просто занимаешься просветительством?