Прорыв

Перебравшись через рельсы, Кривцов определил, где восток – там вожделенная Румыния, им идти в том направлении, пусть даже через горы и реки. Ничего, сейчас поскорее прочь отсюда, а потом удастся что-нибудь придумать. Как говорится, Бог не без милости, а свет не без добрых людей. Тем более под рубашкой у него надет матерчатый пояс с деньгами, а еще есть мешочек с золотыми монетами. Где не помогут крупные купюры, откроет путь благородный металл. Или его хитрость и спрятанное под мышкой оружие. Надо только твердо верить в удачу!

Отыскав едва приметную тропинку среди кустов, он повел Марту к темневшим скалам. Тропинка петляла среди деревьев, забираясь все круче и круче. Из-под подошв осыпались мелкие камешки, женщина часто останавливалась, прижимала руку к груди и переводила дыхание, но он не давал ей задерживаться – небо уже заметно посветлело: скоро взойдет солнце.

Рассвет застал их на вершине маленького перевала. С одной стороны внизу ниткой тянулась железная дорога, а с другой – начинались поросшие лесом отроги гор без малейшего признака близкого жилья человека. Бросив последний взгляд назад, Кривцов начал спускаться по тропке, слыша за спиной учащенное дыхание Марты. Да, они оба устали, но отдыхать рано, надо идти и идти вперед.

Только достаточно углубившись в лес, он наконец решился сделать короткий привал. Женщина повалилась на траву, усыпанную прошлогодней, порыжелой хвоей и, блаженно вытянувшись, закрыла глаза. Владимир устроился рядом. Уставившись в небо, видневшееся в промежутках между кронами деревьев, он подумал, что у них нет ни капли воды, нет никакой пищи, а блуждание по горам и лесам быстро отнимает силы, которые совершенно нечем восстановить.

Словно подслушав его мысли, Марта открыла глаза:

– Я хочу есть.

– Придется потерпеть, сударыня. Могу предложить только глоток коньяка из моей заветной фляжечки. Да и то, стоило бы поберечь спиртное на непредвиденный случай. Вздремните и отправимся дальше.

Он ожидал, что женщина по свойственной ей привычке начнет язвить, но она ничего не ответила, положила голову на ладонь и отвернулась: усталость и бессонная ночь брали свое.

Через два часа поднялись и снова пошли, упрямо пробираясь к востоку и потихоньку поднимаясь все выше и выше в горы. У быстрого веселого ручейка, бежавшего по камням, они напились и умылись, промыли царапины и продолжили путь, ощущая в желудках тяжелую, тянущую голодную пустоту. Солнце незаметно перевалило за полдень, на небосклоне появились лохматые тучки, и фотограф озабоченно поглядывал на них, боясь, что к вечеру может натянуть дождя. Куда тогда им прятаться, под дерево? А если ливанет так, что разом промочит до нитки? Конечно, у него есть спички, но много ли толку от сырых сучьев и не выдаст ли их костер? Сплошные проблемы.

– Давайте немного передохнем.

Кривцов оглянулся. Марта села в тени старой липы, прислонившись спиной к корявому стволу. Похоже, она действительно совершенно выдохлась и пока не наберется сил, ни за что не стронется с места. Сейчас бы похлебать горячего супчика, как в той словацкой харчевне.

Сглотнув набежавшую голодную слюну, Владимир снял шляпу и вытер платком взмокший лоб – парит, точно пойдет дождь. Если не к вечеру, то ночью наверняка. Пожалуй, когда на дороге попадется селение или хижина пастухов, надо пойти к людям, купить провизии и расспросить, в каких местах они очутились. Естественно, пойдет он один, а Марта подождет в лесу. Так надежнее.

Неожиданно его внимание привлекли до боли знакомые звуки – где-то неподалеку, переступая копытами по мягкой земле и легонько позванивая уздой, паслась лошадь!

Подняв голову, Кривцов прислушался. Да, он не мог ошибиться! Все его детство и юность, проведенные в казачьей станице, служба в кавалерийских частях приучили ухо сразу же безошибочно распознавать любой звук, свидетельствующий о том, что рядом находится лошадь. Но откуда ей тут взяться?

– Кто там ходит? – испуганно вздрогнув, спросила Марта. Значит, она тоже услышала и ему не почудилось?

– Я посмотрю, – фотограф крадучись направился к кустам, откуда доносилось позвякивание и фырканье.

Осторожно раздвинув ветви, он увидел чалую кобылу под седлом. Настороженно кося влажным фиолетовым глазом, она щипала траву, волоча за собой поводья. Седло съехало на бок, одно стремя оборвано, на шерсти животного видны засохшие темные пятна. Кровь всадника? Лошадь не крестьянская, а строевая, кавалерийская, приученная ходить под седлом. Но где ее хозяин? Может быть, лучше убраться отсюда пока не поздно?

С другой стороны, лошадь – это прекрасно! Просто подарок. судьбы. Поймать ее, поглядеть, что лежит в седельных сумках, сесть верхом, посадить перед собой женщину и скакать вперед. До вечера вполне можно успеть отмахать верст десять – пятнадцать. Решившись, Кривцов начал потихоньку выходить на полянку, чмокая губами и протягивая руку, стараясь приманить лошадку и схватить ее за узду. Эх, сейчас бы хоть кусочек хлеба!