Прорыв

– Рация в спальне в шкафу, покоцанная осколками, – кивнул я. – Что с рукой?

– Шить надо.

На это я с горечью покачал головой, отчего Лосев пригорюнился, чувствуя свою вину. Я направился открывать входную дверь, так как на лестнице уже был слышен топот сапог. Старлей, забежав в квартиру и осмотрев разруху, покивал, приметил также рацию в шкафу и стал выслушивать мои приказы. Оставить двух бойцов на охране, в ожидании спецов из НКВД, остальным грузиться в машину, и выдвигаемся на следующий адрес. Это ещё не всё. Так что мы бегом спустились, и пока шла погрузка в машину, я поинтересовался у Лосева, как он. Похоже, в следующей операции участвовать тому не придётся. Так что, когда старшине помогли забраться в кузов, я прошёл к кабине и приказал ехать в госпиталь. Там Лосева приняли врачи, их задача – обработать и зашить рану, а мы сразу поехали дальше. Кстати, ППД старшины я забрал, передал его временно одному из милиционеров, он будет подстраховывать нас. В этот раз в операции будут участвовать все, хотя бы в оцеплении. Когда мы подъехали к нужному адресу, грузовик снова остался за углом соседней улицы, я приказал высаживаться, и, вышагивая перед строем милиционеров и одного бойца НКВД – это Бабочкин в строй встал, – ставил задачи, при этом особо на зевак не обращая внимания.

– Товарищи милиционеры, перед нами стоит новая по важности задача. Мы срубили голову немецкой резидентуре, но остались её руки, силовая группа. Наша задача и состоит в её ликвидации. В одном доме, даже в одном подъезде в двух квартирах стоят на постое немецкие диверсанты и их приспешники, это, возможно, известная вам воровская шайка некоего Аристократа. Наша задача – взять обе квартиры штурмом одновременно. Опять-таки я буду брать их со своим бойцом. Вы на подстраховке вокруг здания, если будут выпрыгивать из окон – по ситуации, откажутся поднять руки – стреляйте на поражение смело. Всё, расходимся.

Машина осталась, водитель встал около неё и не пускал никого на ту улицу, куда мы быстрым шагом ушли. Двигались, откровенно говоря, не по улице, наверняка у воров стоит кто-нибудь на стрёме, а, перебравшись через забор, прошли по частному яблоневому саду и вышли к забору, за которым была территория двухэтажного дома. Отлично, с этой стороны стояли столбики, на которых висело стираное постельное бельё, они и прикрыли нас, пока мы, выбив одну рейку, протискивались на территорию приусадебного участка этого многоквартирного дома. Кстати, тут множество арок и дворов, если кого упустим, уйдут дворами, вот я старлею и приказал их перекрыть. Тут, правда, не их зона ответственности, но он начал расставлять людей, а мы с Бабочкиным и милиционером – тот фронтовик, в Финской участвовал добровольцем, да и медаль «За отвагу» это подтверждала – проникли в подъезд, прокравшись к нему вдоль стены. Бабочкин и его напарник из милиционеров стали на цыпочках подниматься на второй этаж, они на пару будут брать шайку Аристократа, а я приготовил четыре гранаты, достал их заранее из сидора и снарядил, и сейчас те висели на ремне, вот я и стал разжимать усики.

Тут вдруг снаружи раздался крик:

– Шу-у-ухе-ер! Лягава-ае-е!

Так что короткой очередью разнеся замок, я выбил дверь и швырнул внутрь первую гранату. Дверь открылась не до конца, она оказалась чем-то подпёрта, но граната в коридор улетела, и я крикнул, предупреждая:

– Бойся!

Милиционер не понял и остановился на верхней площадке, но Бабочкин, зная, что их не достанет, стал уже расстреливать замок, выбил дверь и, повторяя мои действия, стал закидывать внутрь гранаты. Милиционер его поддерживал. Потом, переждав разрывы, они зашли внутрь, стреляя и крича, чтобы все ложились и не смели шевелиться. В общем, огнём выдавливали тех, кто выжил, на улицу, а там под окнами их ждут. Я занимался примерно тем же. Переждав разрыв своей гранаты, ловко закинул в приоткрывшуюся взрывной волной дверь одной из комнат вторую гранату, снова прокричав, чтобы все боялись. Дальше, ещё дважды ударив ногой по двери, чтобы та распахнулась, клинили её, оказалось, стулом, и пройдя в коридор, по очереди накидывал на ручки дверей верёвочную петлю и с лестничной площадки дёргал. Как оказалось, зря, не минировано, да и пока я возился, всё было кончено. Двое диверсантов были убиты моей гранатой, когда та влетела в приоткрытую дверь, ещё четверо держали под окнами, на приказ поднять руки и сдаться те открывали огонь из пистолетов и автоматов, вот и получили от залёгших в укрытии милиционеров. Проверив квартиру, никого не обнаружил, потом поднялся к Бабочкину. Они тут взяли двоих оглушёнными, один вор был убит, двое раненых. Ещё двое под окнами лежали. Одного милиционеры застрелили, второй сломал ногу, прыгая из второго окна.