Прорыв начать на рассвете

– Мои предложения, – заключил доклад Камбург, – усилить охрану всех важнейших объектов, штабов, полевых управлений, госпиталей; усилить контроль за средствами связи. Это – первоочередные меры. Затем надо будет провести проверку в госпиталях и санитарных батальонах. Составить списки партизанских формирований. Навести порядок в отрядах. Под видом партизан могут действовать и подразделения полка «Бранденбург».

– Хорошо. Работайте. Забот у вас прибавилось. Обо всём тут же докладывайте мне.

Глава вторая

Группу старшины Нелюбина снова оставили в заслоне. Вечером, когда дорога впереди слилась с синевой поля и нельзя было уже различить, где там, за перелеском, деревенские дворы, а где стога сена и кладушки дров, старшина вдруг спохватился:

– Братцы! А где наш Иванок?

Мальчишка исчез. Ещё полчаса назад Иванок крутился рядом, таскал из стога солому, ломал лапник, и вот, когда пришло время менять посты возле пулемётов, выяснилось, что его нигде нет. Решили подождать с полчаса и посылать связного в Красный лес, в отряд. Может, парень испугался, не выдержал. Вторая ночь на морозе, почти без сна… Не всякий и взрослый организм выдержит такое. Хотя Иванка на пулемётные посты не ставили, и лежать ему на снегу часами не приходилось. Да и спать в еловом лапнике и соломе, прижавшись друг к другу, было не так уже и холодно. К тому же теперь над этим лежбищем соорудили шалаш, который надёжно спасал от ветра и метели. Однако Иванок исчез.

– Ну, партизан… ёктыть… – стиснул зубы старшина и прикрикнул на остальных: – А вы почему не доглядели? Куда пулемётчики смотрели?

– Да он, может, к землянке ушёл? – ответил Губан. – Замёрз мальчонка, вот и смылся, пока мы тут с шалашом возились.

Но старшина чувствовал, что Иванок ушёл в Прудки. Когда таскали солому, мальчонка выглядывал из-за стога и подолгу наблюдал за деревней.

– Что ты всё выглядываешь, Иванок? – спугнул его раз старшина. – Цела твоя хата.

– Да не в хате дело, – загадочно ответил он.

– А в чём же?

– Да ни в чём. Так, гляжу… Пушки вон в овраге возле пруда устанавливают.

«Догляделся, ёктыть… Где его теперь искать, – с тоской и злостью думал старшина Нелюбин. – Надо посылать к Курсанту, докладывать».

И в это время прибежал второй номер пулемётного расчёта, установленного напротив лощины, и доложил, что по лощине со стороны деревни замечено движение. Старшина подхватил винтовку и побежал следом за вторым номером.

Луна в эту ночь светила не так ярко, и потому человека, идущего по лощине, они увидели не сразу. Шёл он осторожно, с остановками. Шагов за сорок снова остановился, сбросил на снег что-то тяжёлое и позвал голосом Иванка:

– Дядя Кондрат! Это я – Иванок! Помогите тащить!

Ночью наст держал. Старшина Нелюбин и второй номер пулемётного расчёта выскочили из-за сугроба и мигом добежали до перелеска, где уже начиналась лощина.

– Ты где, ёктыть, смегал? – строго спросил он Иванка.

– В Прудки ходил, – как ни в чём не бывало ответил тот. – Домой вот забежал. Сало принёс. Плохо, что ли? Теперь у нас харчей вон сколько! – И Иванок попробовал засмеяться.

Старшина Нелюбин сорвал с Иванка шапку и поймал горячее потное ухо. Мальчонка вскрикнул.

– Я т-тебе побегаю…

Иванок терпеливо снёс обиду. Молча потёр ухо и отвернулся, не желая отвечать на вопросы старшины, который не разобравшись… Чувство обиды возвращалось и начало захватывать Иванка, теснить простуженное горло, теснить непроходимым комком. Он всё так же молча наблюдал, как старшина пнул ногой мешок, потом взвалил его на плечо, крякнул, поправив мешок и умостив поудобнее, и скомандовал:

– К лесу.

Иванок, спотыкаясь и хлюпая от обиды, бежал последним. Мешок, видимо, вконец его измучил. А тут ещё старшина, не разобравшись… И действительно, мешок оказался нелёгким. Старшина бросил его на снег возле пулемёта и снова погрозил пальцем Иванку:

– Ты что же это, цыплёнок чёртов? Погубить нас хочешь! Зачем без разрешения в деревню пошёл? Там же немцы, гиблая твоя душа! А если бы попался?

– Я же не попался, – вытирая рукавом слёзы, ответил Иванок. – Что я, дурак, что ли? Я ж знаю, где пройти можно незаметно.

– Знаешь ты… Незаметно… Дисциплины ты не знаешь. Вот что. Всё, ёктыть! Отправляю тебя в лагерь. Раз порядка не понимаешь, слушаться командиров не умеешь, иди в отряд. На кухне картохи чистить будешь. Сдай винтовку, патроны и ступай.

Вот это было уже серьёзно. Сдать винтовку? Патроны? Да он, Иванок, эту винтовку в бою взял! Да он…

– Погоди, старшина…

– А ты, Михась, не влезай в приказы начальства! – резко осёк старшина Губана, пытавшегося заступиться за Иванка.

Губан ощупывал мешок и принюхивался. Наконец он радостно ахнул:

– Старшина! Это же сало! Иванок, ты что, сало припёр?

– Сало, я ж говорил. А ты, дядя Кондрат… – ответил Иванок и притих, понимая, что сейчас должно произойти самое главное, после чего старшина, возможно, или забудет свой приказ, или отменит его.

Старшина действительно шевельнулся и тоже принюхался к мешку.

– Правда, что ли? Иванок? – Голос его был уже другим.