Прорыв выживших. Враждебные земли

Смотрю Ирины записи. Остатки в ящиках. Количество в банках. Потребление в ребенках. Нормы в граммах. Складываю, делю и умножаю, пытаясь привести все к общему знаменателю. Получается совсем не так плохо.

– Ира, у нас запас сгущенки на два года. Если кормить ею весь Лагерь! Российской и украинской больше половины!

– Где?

Показываю расчеты. Она проверяет, опять роется в своих бумажках.

– А, вот я тут немного ошиблась! Нолик потеряла…

– Слушай, а нельзя все учитывать в одних единицах? Чтобы не делить банки на ребенков, когда ответ нужен в граммах?

– Можно, а зачем?

Финиш! Что можно ответить на такой вопрос? Что вообще можно ответить женщине? Вчера слышал диалог жены с невесткой:

– Наденька, а они зеленые или на дальних склонах?

– Да!

И ведь прекрасно поняли друг друга!

Ладно, со сгущенкой разобрались.

– Вить, есть еще один разговор.

– Какой?

– Где Санечка?

– Вроде погулять собиралась.

– Куда погулять? С кем?

– На Чимтаргу, кажется. По пятерке. С Петькой.

– Тебя не беспокоит, что этот Петька плохо влияет на ребенка?

– Почему «плохо влияет»?

– Во-первых, он старше! Во-вторых, страшный матерщинник! Вообще, в тринадцать лет еще рано интересоваться мальчиками! У девочки блестящие математические способности, ей надо в науку! А не носиться целыми днями голышом по скалам. И она все время крутится со старшими мальчишками! Надю это тоже беспокоит!

– Во-первых, не крутится, а крутит. Санька командует всеми детскими бригадами. Во-вторых, не голышом, а скудно одетая. Так сейчас вся молодежь ходит, одежду берегут. Правильно делают, между прочим, «Сиверы» под рукой нет. В-третьих, не носится по скалам, а отрабатывает навыки на полигонах. В-четвертых, Надя все прекрасно понимает. И, наконец, попроси внучку перевести твой учет в систему СИ. Раз она такой математик. Уж программу советской десятилетки точно знает.

– Она уже перевела!

– Так это у нее сгущенка считается в ящиках?

– Нет, у нее в килограммах! Но это же неудобно, хранится-то в ящиках!

– Уф!… Ира…

– Что Ира? Что Ира? Ты совсем сдурел на старости лет? Девочка в тринадцать лет уходит на неделю вдвоем с пятнадцатилетним парнем, а его это не беспокоит!

– Слушай! А то, что девочка в тринадцать лет идет в двойке Чимтаргу по Южной Стене, тебя не напрягает? Напрягает исключительно то, что второй – парень! Так вот, того, что ты так боишься, на стене случиться не может: все ночевки там исключительно в гамаках. Отдельно друг от друга.

– Ну, слава богу! Но эти игры до добра не доведут! Ей уже девушкой становиться пора! Сколько можно быть пацанкой! Кто польстится на ее ободранные коленки? Я еще хочу правнуков увидеть!

Молча пережидаю поток красноречия. Надо же человеку выговориться. Уж кем-кем, а внучкой я очень доволен. Хоть и крутовата, конечно, девочка растет…

– Ты знаешь, как ее зовут? Бешеная!!!

– Меня тоже так звали. Между прочим, одной девушке даже нравилось! И даже не одной…

– Я тебе сейчас покажу «не одной», старый развратник! Ты хоть с женой-то справься!

– Ты чем-то недовольна?

– Я всем довольна! Когда так мужика зовут, это другое дело, а девочка должна быть слабой и беззащитной!

– А ну-ка напомни мне, слабая и беззащитная, кто выиграл в восемьдесят третьем первенство института по лыжным гонкам? Первенство, между прочим, мужское было!

– И ничего не мужское, я просто дистанцию перепутала…

Дикие Земли. Где-то между Ишимом, Тюменью и Курганом

Ветки хлестали по лобовому стеклу, норовя расколотить или хотя бы застелить трещинами, трава и кустарник, заполнившие колею, хватали за мосты, а колеса норовили прокрутиться на жирной зелени… Машину (и всех, кто в ней находился) безжалостно кидало на лесной дороге.

– По-моему, мы опять едем не туда… – Урусов кое-как сумел разгладить скомканную «двухверстку» на коленях. Склеенная вкривь и вкось карта норовила расползтись вдоль и поперек.

– Военные карту достали, сейчас дорогу спрашивать будут… – протянул Герман, бросив косой взгляд на капитана, крутящего в руках карту.

– Млять! Не гунди под руку. Тормози лучше! – «Уазик», шедший в головном дозоре, резко остановился. Капитана чуть не приложило о торпеду. Боец на заднем сиденье вообще свалился на пол, и теперь с руганью пытался выбраться.

– Ваня! Ты – мудак, – мрачно выдал «приговор» Урусов.

– Ты мне тоже сразу понравился, – ответил Герман и достал из-под сиденья внушительный пакет. – Мое дело рулить. А твое – дорогу искать. И вообще, лучше такие вещи делать на свежем воздухе. Бывает, просветление в мозгах получается.

– И чего я тебя в двенадцатом не пристрелил? – Урусов открыл дверь и выпрыгнул наружу. – Окна пооткрывай, опять газенваген устроишь.

– Легко! – ответил водитель, уже докручивая огромную «козью ножку». С сигаретами положение было, мягко говоря, напряженное, а вот табака оказались внушительные запасы…

Урусов смел с капота мелкий лесной мусор и расстелил многострадальную карту. Прищурился, пытаясь разглядеть сквозь сплошную завесу облаков солнце.