Прорыв «Зверобоев». На острие танковых ударов

– А тебя, Антон Герасимович, командир полка ценит, – тут же отметил начальник штаба. – Прорвали оборону, только брызги летели.

– Да уж, повоевали, – согласился Болотов. – Намылили ряшку фрицам.

– Орден или майорские погоны наверняка светят.

– Не за награды сражаемся, – солидно отозвался комбат. Глядя на приближавшиеся самоходки и танк, вдруг изменился в настроении. – Ну, Чистяков, сукин сын. Угробил мне два танка. Копошился где-то, прибыл наконец. Встречайте героя!

– И свою вторую машину на буксире тянет, – обратил внимание комбата его начальник штаба. – А третью, наверное, тоже потерял.

– Долго он нам на подмогу тащился. Я с него за два угробленных танка спрошу. Вот, доверься таким.

– Больше шума, чем дела, – охотно подтвердил начштаба, тоже ожидавший очередного капитанского звания.

Глава 3. Командир батареи Чистяков

Командиру батареи тяжелых самоходно-артиллерийских установок СУ-152 Александру Александровичу Чистякову исполнилось в январе двадцать один год. Своей должностью и коллективом старший лейтенант гордился. Не зря их машины получили прозвище «зверобой».

Были специально разработаны в сорок третьем году против новых немецких танков «тигр» и «пантера» и зачастую выходили в поединках победителями, размалывая гордость вермахта тяжелыми шестидюймовыми фугасами.

Родом Саня Чистяков был из села Коржевки, что в глубинке Ульяновской области. Закончил десятилетку и даже поступил в техникум, но отучиться не успел ни одного дня, началась война. Работал в МТС, где некоторым специалистам давали бронь. К тому же директор МТС, которому нравился самостоятельный грамотный парень, хотел выдать за него замуж младшую дочь Катю.

Катя была хороша собой, уже приходили сваты. Но директор, мужик проницательный, не хотел повторить ошибки со старшей дочерью. Прилип городской из управления сельского хозяйства, увез из села, а жизнь толком не сложилась. Запойный и никудышный мужик оказался.

Для Кати он такой судьбы не хотел. Но Саня Чистяков намеки пропускал мимо ушей, а к младшей дочке относился равнодушно. Даже нос задирал, когда ловил ее взгляды. Влюбленными глазами смотрела на него Катя, хотела понравиться.

Потом лишь понял, что хорошая, не избалованная девка, хоть и директорская дочка. Обидевшись на показное равнодушие, Катя на фронт ему не писала до осени сорок третьего. Прислала лишь короткое письмо, когда погиб призванный в железнодорожные войска ее отец.

Вроде и не на переднем крае служил, только смерть на войне кругом ходит. Попал под бомбу через месяц после призыва, а был командиром батальона, в капитанском звании.

Саню Чистякова призвали на фронт в марте сорок второго. После короткой учебы попал в артиллерийский полк. Воевал на Юго-Западном фронте, выходил из окружения. Закончил училище в Челябинске, а в июле уже снова воевал на Курской дуге в качестве командира тяжелой самоходно-артиллерийской установки СУ-152.

Под Орлом был ранен и контужен – едва выбрался из горящей самоходки. Второе ранение получил за Днепром в начале сорок четвертого. За уничтожение двух «тигров» и смелость в боях был награжден орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги».

Самым большим везением старший лейтенант Чистяков считал, что воюет в полку Ивана Васильевича Пантелеева. Получилось так, что Пантелеев командовал взводом, когда Саня учился в Челябинском танковом училище, затем стал командиром самоходной установки. А когда в сорок четвертом капитана Пантелеева выдвинули на должность командира полка тяжелых СУ-152, тот без колебаний назначил на должность батареи лейтенанта Чистякова.

Замполит полка, бывший заместитель горисполкома, возражал – слишком молодой, да и в партию еще не вступил.

– Примешь, если надо, – подвел черту Пантелеев. – Зато на передовой два года. Два «тигра» на счету, «пантеру» вместе с ним под Орлом прикончили, да и многое другое на счету имеет. Парень самостоятельный, с характером. Потянет батарею. И «старшего лейтенанта» присвоим сразу. Заслужил.

Замполит как раз лейтенантов с характером недолюбливал. Однако с командиром полка спорить не рискнул.

Из старых товарищей у Чистякова остался Вася Манихин, который был заряжающим в его экипаже с прошлого года. С Пашей Рогожкиным закончили Челябинское училище. Но у Рогожкина служба шла не слишком успешно.

За слабый характер (а может, за трусость) снимали с машины. Воевал в качестве десантника, где проявил себя и снова возглавил экипаж самоходки. С тех пор так и оставался командиром машины, получив недавно «лейтенанта» и первую свою награду, медаль «За боевые заслуги».

Просился в батарею к Чистякову, но Александр отказал.

– Не получится, Пашка, у нас с тобой. Мне ведь не только воевать, но и людей в бой посылать придется, а ты на меня оглядываться будешь. Обиды пойдут… служи там, куда определили. Глядишь, скоро сам командиром батареи станешь.

– Как же, стану! Скорее снаряд немецкий в лобовину получу.

– Хватит ныть, – разозлился Саня. – У тебя экипаж, чего тоску нагоняешь? Снова очко перед наступлением играет?