Просьба Азазеля

– Вокруг онкологических больных всегда крутятся всякие экстрасенсы и чудотворцы. В основном мошенники, но есть и религиозные фанатики… Да и вообще близость неотвратимой смерти меняет людей. Даже умные люди, образованные, вдруг уходят в какую-то хрень, буддизмы, йогизм, секты христианские и околохристианские… Как я понял, ваш спутник был уверен, что отдает свою жизнь за жизнь этой девочки. Похоже, он выглядел для вас очень убедительно.

Синильда прошептала:

– Но вы же сами говорите, свершилось буквально чудо? Опухоль исчезла?

– Рассосалась, – признал он. – Если аппаратура не барахлит, а то всякое бывает… Но это всего лишь наша соматика. Да, соматика творит чудеса! Если человек твердо уверен, что выздоровеет, никакая болезнь его не переборет. Хрестоматийный пример: когда Наполеон посещал тифозные бараки со своими солдатами, обнимал и целовал их, призывая бороться с болезнью, его соратники в ужасе топтались у входа, не решаясь переступить порог, а Наполеон отвечал бодро: «Болезнь боится отважных!».

Синильда пробормотала медленно:

– Но он был уверен, что жертвует жизнью…

– Я ж говорю, религиозный фанатик! Хотя в наше дурное время возможно все. Однако будьте с такими поосторожнее. Вреда от них больше.

– Буду, – пообещала она.

Азазель ткнул пальцем в крайнюю верхнюю кнопку слева, изображение погасло, а он повернулся на вертящемся стуле к Михаилу.

– Ну как?

Михаил сказал счастливо:

– Девочка, я уверен, излечилась. Слава Господу, это свершилось, я чувствую.

– Кстати, о правиле семидесяти двух часов, – напомнил Азазель. – Если не будет отыграно взад, через семьдесят два часа дежурный ангел вписывает твое деяние в Книгу Судеб, и оно считается свершившимся. И тогда…

Михаил пробормотал:

– Да-да, можешь не напоминать. Я исчезну. Да свершится воля Творца!.. Я нарушил и готов понести наказание.

– Погоди, – сказал Азазель. – Я совсем не к тому веду, чтобы сунуть гвоздь в твою рану и поковыряться там долго и сладострастно, как мне вообще-то присуще.

Михаил взглянул без интереса, Азазель ощутил, что он уже мыслями там, стоит перед небесным судом и покорно излагает, почему так сделал.

– Не намерен отыграть? – поинтересовался он. – Ну, пойти в госпиталь и придушить ту девчонку? Чтобы не нарушать мировой узор? А то когда впишут огненным пером, не вырубишь топором!

Михаил нахмурился.

– Даже не шути так.

– Это не шутка, – ответил Азазель. – Но если ты готов и смирился, гм… ждем-с… Хотя я бы придушил. Представь себе, вырастет в отвратительную склочную бабу, будет визгливо ссориться с соседями, драться с мужем, бухать…

– Перестань, – попросил Михаил. – Сейчас это чистый невинный ребенок.

Азазель вздохнул, сказал громко:

– Сири, приготовь роскошный обед! Представь себе, что у нас поминки… Нет, венок и траурную ленту пока не нужно. А вот жареного гуся можно, но если заменишь каплуном, бить не буду. В последнее время что-то пристрастился к каплунам… А еще мясо кастрированных козлов обожаю! Такое нежное, мягкое, сочное…

– Тебе со скалы Хермон козлов сбрасывали, – напомнил Михаил. – В жертву. Вот и пристрастился.

– Не, – сказал Азазель, – те козлы были противные и вонючие, а для меня откармливают на одной ферме породистых, без запаха, а каких вкусных… Нубийской породы, во, вспомнил!.. Сири, приготовь для моего дорогого гостя козлятины! Вообще-то он обходится мне дешево, но в другом смысле дорогой… Нет-нет, не старайся понять, люди сами не всегда понимают, что несут…

Михаил мягко прервал:

– Азазель, заткнись. Понимаю, ты со своим козлом отпущения стараешься отвлечь меня от тягостных мыслей… и сократить тягостное ожидание, но я все равно не перестаю…

Азазель зажмурился и даже причмокнул, а когда распахнул глаза, посмотрел на Михаила с укором.

– Ну вот, все испортил! А я козлятину уже почти ел!.. Тогда вставай, выйдем на свежий воздух…

– Это куда?

– На улицу, – пояснил Азазель. – Хотя в квартирах теперь воздух свежее, чем на улицах, но мир меняется быстрее, чем язык… Проветрим тебя, что значит продымим запахами бензина и дизельного топлива, сразу почувствуешь себя продвинутым и центровым, а не какой-то деревенщиной…

Михаил не сдвинулся с места, только поморщился.

– Нет желания.

– Тогда сходи куда-нить с Синильдой, – предложил Азазель. – Возьми мою «Теслу». Водить ты почти умеешь… но и этого не придется, она сама девочка шустрая, хотя руль и педали все еще по старинке оставлены. Больше для красоты и спокойствия водителя. Проедешься с Синильдой по злачным или по святым местам, в церковь или на кладбище смиренно сходите…

Михаил спросил враждебно:

– А на кладбище зачем?

– Ты же оттуда, – сказал Азазель и картинно потыкал пальцем вверх, словно пробовал приподнять низкий полог палатки. – Духовность и все такое…

– А каково Синильде смотреть на могилы?

– А-а-а, – сказал Азазель, – о женщине заботишься? Вообще-то субдоминантка должна идти за тобой на два шага позади, как велено в Святой книге, и молча сопеть в две дырочки, но ты, как вижу…