Просьба Азазеля

– Когда будешь выходить, не распахивай во всю Симферопольскую!.. Нам только драки не хватает из-за поцарапанных авто. Так до спасения мира никогда не доберемся.

Михаил осторожно выбрался в щель, тяжело вздохнул.

– «Розовая устрица»? Что за устрица?…

– Нравится? – поинтересовался Азазель горделиво. – Настоящий вызов общественному вкусу!.. Даже пощечина в духе Маяковского, буревестника революции! Или это не он буревестник? А кто тогда пингвин?… В общем, один сплошной бунт. Да против всего!.. Можно бунтовать ради самого бунта, чтобы выказывать свою самобытность и полное неподчинение правилам, установленным мудрыми и скучными, что так неинтересно, хоть и правильно… Подтяни пузо, смотри орлом, но загадочно.

Михаил сказал люто:

– Я бы таких устриц уничтожал на месте.

– Не спеши, – сказал Азазель добродушно. – Из ярых бунтарей со временем получаются самые ярые защитники порядка и общественного строя. Закон маятника.

– Странный мир, – буркнул Михаил.

– Еще какой, – согласился Азазель. – Мне тоже кажется, как и тебе, у Создателя неплохое чувство юмора. Творить вселенную было непросто, вот иногда и допускал какие-то приколы в процессе.

– Я так непочтительно о Создателе не думаю, – оборвал его Михаил с суровостью в голосе.

– Не любишь ты Его, – обвинил Азазель.

К распахнутым дверям он направился с хозяйским видом, Михаил шел следом и морщился: дьявольский грохот непристойной музыки бьет по ушам, как наотмашь большой грязной палкой.

Азазель вдруг остановился, произнес негромко и с суровым предостережением:

– Михаил, если кого-то увидишь такого, который покажется демоном, не бросайся сразу изничтожать.

– Почему? – спросил Михаил.

Азазель поморщился.

– Ох эта солдатская непосредственность… Во-первых, это может быть не демон, а человек, который косит под что-то опасное и загадочное, такое у людей частенько. Подростки вообще мечтают, чтоб их принимали за стр-р-р-рашных бандитов. Но могут быть и настоящие демоны, что укоренились здесь и живут давно, приносят пользу и платят налоги, а мне поставляют полезную информацию… Понимаешь, вот так убив мелкого демона, ты можешь оборвать ниточку, что ведет к целой группе гораздо более опасных!

Михаил вздохнул.

– Грязный мир, если приходится идти на такие омерзительные сделки. Хорошо, даю слово. Ни словом, ни взглядом не выкажу своего отношения перед демоном.

– Клянешься?

– Обещаю, этого достаточно.

– Хорошо-хорошо, не сверкай глазами.

Едва переступили порог, Михаил стиснул челюсти, стараясь не замечать неистового грохота, который по отвратительному недомыслию считается музыкой, даже в Содоме было не так гадко, а еще приходится не замечать отвратительно разрисованных мужчин и женщин, почти все с крашенными во все возможные цвета волосами, даже в синие и зеленые, в нелепых одеждах, похожих на доспехи из кожи, где множество металлических заклепок, цепочек, вставок из старой меди, с шипами на плечах, груди и нарукавниках.

Азазель, не обращая внимания ни на музыку, ни на танцующих, прошел сразу напрямую к барной стойке. По ту сторону с подчеркнутой небрежностью жонглировал бутылками, ухитряясь наполнять стаканы, не разливая ни капли, высокий плечистый брюнет, обнаженный по пояс.

Михаил смотрел на бармена со смесью отвращения и желания просто размазать его по всей этой стойке: от кончиков ушей и до пояса в безобразных цветных татуировках, волосы длинные, как у распутной женщины, но собраны в пучок на затылке, просто мерзко и отвратительно.

Азазель подошел по-хозяйски, кивнул, а бармен, ничего не спрашивая, налил ему полстакана из трех разных бутылок, Азазель молча выпил, сказал задумчиво:

– Вроде бы сегодня не слишком разбавил…

– Иди ты, – ответил бармен, он покосился на хранящего неподвижным лицо Михаила. – Ты с телохранителем?… Что-то в лесу издохло. Кого-то опасаешься?

– Это не телохранитель, – объяснил Азазель. – Натаскиваю мальчишку в помощники.

Бармен посмотрел на Михаила с интересом.

– То-то он такой серьезный. Старается казаться важным?

– Старается, – ответил Азазель со вздохом. – Дурак, конечно, но кто кроме нас не дураки?… Ничего, главное в нашем деле – старание. Со временем из него толк выйдет, бестолочь останется, а это и есть самое важное для нашей работы.

Бармен хохотнул.

– А кем он был?

– Стражем мирового порядка.

Бармен переспросил:

– Он из Америки?

– А разве она все еще мировой жандарм?

– Нет, но сама о себе все еще так думает.

– Этот мальчик, – пояснил Азазель, – почти местный, хотя и не совсем.

– А-а, тогда из Моссада?

– Это уже ближе… Знаешь, я тут с непонятками столкнулся. За эту неделю на меня дважды покушались. Странно это…

– Действительно странно, – согласился бармен. – Я бы на тебя каждый день покушался. А то и дважды в день. Сопляки какие-то?

– Похоже, – ответил Азазель. – Хотя кто против нас не сопляки? Но во второй раз среди них был некто серьезный, если понимаешь, о чем я.

Бармен бросил взгляд на Михаила.

– Я понимаю, а твой… мальчик для битья и твоих непристойных шуточек знает, кто ты?