Просчёт финикийцев

— Нелогично только на первый взгляд, Бари. Люди вообще редко ведут себя логично, потому что кроме так называемой логики и прямой выгоды, есть полно факторов, влияющих на принятие решений. Если человек ведет себя слишком логично — опасайся, может он вовсе и не человек.

— Снова пугаешь подписчиков, Ауад?

— Вовсе нет, говорю прописные истины. На чем мы остановились? А, человеческие жертвы. Видишь ли, душевная боль освобождает. Сломанного человека нельзя сломать. У меня нет детей, но я это знаю. Именно поэтому у меня их нет.

— Ауад, согласись, твоя теория звучит странно, особенно для ученого. В ней куча нестыковок, противоречий...

— Если бы я ее придумал, поверь, она была бы безупречна. Но я всего лишь канал, средство связи. Кто хочет, услышит и поймет, остальные пройдут мимо. И если честно, мне надоело. Я слишком стар, чтобы полчаса молоть языком ради пары лайков. Выключай это нахрен, Бари. Ты, кстати, траву курить будешь?

Эпилог

Я не придумал себе финикийское имя, просто потому что лень и плевать на имидж. Я все тот же Энди, если угодно, Розита. Как они и рассчитывали, мне удалось во всем разобраться самому, а значит, мир не развалится на части и не сгинет в бездну в ближайшие несколько тысячелетий. Я даже улучшил некоторые их наработки и написал пару скриптов, чтобы освободить себя от однообразной работы. Сменил скучный офис на салон для гейминга с мощным компом, приставками и очками виртуальной реальности. А еще добавил диван, чтобы лежать и ничего не делать.

Мне больше не снится падение в холодную воду. Мир изменился, мир никогда не станет прежним. Многие назовут это Великой трансформацией, эрой Водолея. Как ни назови, суть не меняется. Я везде, всегда, одновременно. И в ответе за все, что создали когда-то другие.

Если кто вдруг не знал, современный Бейрут — вполне цивильное место. С набережной, ресторанами и ночной жизнью на любой вкус. К сожалению, так будет не всегда, и здесь от меня мало что зависит. Я просто хожу в этот дурацкий бар с живой музыкой. Могу переместиться в любое время и место, но тянет меня именно сюда. По пятницам у них вечер латино, или как оно там называется.

Я сажусь возле стойки с краю, сыплю щепотку соли на тыльную сторону руки и опрокидываю рюмку текилы, ни капли не пьянея. На сцену поднимаются мужики в широкополых шляпах и красных костюмах с бахромой. Они прилаживают микрофоны, настраивают свои гитары, украшенные яркими лентами, расставляют барабаны и протягивают шнуры. Под редкие аплодисменты появляется певица, одетая в черное платье с открытой спиной, застенчиво улыбается и кивает в зал. Мужик с маленькой гитарой считает по-испански до трех, и они играют одну из тех мелодий, под которые в Штатах проходят вечеринки для пенсионеров и захолустные свадьбы.

У нее не самый сильный голос в мироздании. В любом сезоне шоу «Икс фактор» наберется с дюжину талантов, способных легко ее обойти. Временами я смотрю эти дебильные реалити. Во-первых потому что у меня впереди вечность, которую нечем занять, а во-вторых однажды пришлось бесследно выпилить оттуда кого-то, не помню уже, зачем.

Так вот, голос у нее заурядный. Иногда она фальшивит на высоких нотах, но это не мешает никому, и уж точно не мне. Она делает то, ради чего была рождена, с такой страстью, будто ведет последнюю, решающую битву против всеобщей энтропии. Слушая ее, я закрываю глаза и лечу ракетой сквозь бескрайнюю пульсирующую галактику. Хочется плакать от счастья, и умирать от тоски, и делать это одновременно. Я сморкаюсь в салфетку и иду к стойке за новой текилой.

Я хочу подарить ей все чудеса этого мира, все рассветы и закаты, самые девственные леса, самые чистые песчаные пляжи, самые высокие горы, на которые способен забраться человек. Мне не терпится забрать ее прямо из клуба, посадить в спорткар жемчужного цвета и уехать в закат. Но делать этого не стоит. Она счастлива там, у микрофона, а значит, мне нечего ей предложить.

В один прекрасный день я наберусь смелости и угощу ее выпивкой. Расскажу о себе нечто важное. Не ту привычную чушь, какую рассказывают при встрече малознакомым людям. Тем более, я знаю ее так близко, как никто никогда никого не знал.

Она улыбнется, но лишь половиной лица. То ли ухмылка Брюса Виллиса, то ли улыбка Моны Лизы.

— Ты классный, и мне было с тобой хорошо.

Она покачает головой, словно пытаясь согнать наваждение.

— Я бы поехала с тобой в дорожное путешествие от побережья до побережья, чтобы встречать закаты над океаном, пить мартини в Вегасе и прыгать с парашютом над пустыней. Но знаешь… не в этой жизни. Я не создана для отношений. К тому же, мне нравится Ближний Восток, и хотелось бы здесь умереть.

Мы опрокидываем еще по текиле, и она возвращается на сцену, чтобы исполнить «Бесаме Мучо», выстукивая ритм каблуком, пронизывая темную духоту бара своим хрипловатым чувственным голосом.

А я выхожу переулками к набережной и смотрю на ночное небо. Я счастлив, спокоен и одинок, а впереди у меня — бесконечность.