Прощай, Америка!

«Например, меня убьют, – меланхолично подумал Лукаш. – Черт, для того чтобы все это прекратилось, чтобы не везли меня ни к кому на встречу, всего-то нужно два удара. И все! Не исключено даже, что удастся просто сбежать и не умереть в ближайшем будущем. Есть же у меня козырь? Есть! Нужно всего два гребаных удара. Один Краузе, он так и напрашивается на тычок в шею, а второй – охраннику на переднем сиденье. В основание черепа, не жалея ни руки, ни черепа. А потом заняться водителем. Это в кино мертвые водители продолжают жать на педаль газа, в жизни все чуть-чуть иначе.

Два удара и захват. И все. И можно валить отсюда. Связаться с Петровичем, сказать, что у меня есть кое-что для торга. Мне много не нужно, мне нужна жизнь. Моя собственная, ношеная и потертая жизнь. Станет Петрович торговаться? Станет? Да нет, согласится, наверное. Он не такой уж и гад, этот Петрович. Работа у него сволочная, начальство – не подарок. А так – очень даже приличный человек. Если ему напрямую не прикажут убить меня, то он и не станет это делать.

Ему ведь сейчас запрещено вести активные действия на территории Америки, но разговаривать со своим подчиненным и выслушивать его предложения никто не запрещал? Это вариант, сказал себе Лукаш. Хороший вариант, устойчивый. Какого хрена ты не стал его отрабатывать там, в клубе? Или даже раньше, в тот момент, когда вернулся из своей судьбоносной поездки в Бриджтаун? Что-то тебя удерживало?

Нет, понятное дело, тебя ведь собирались подставлять в качестве живца, какой тут торг с живцом на крючке? Но потом, когда тебе объяснил Петрович, что жизнь изменилась, что ты теперь просто журналист… Почему ты не пал ему на грудь и не рассказал все? Понимал, что из клуба ты уже никуда не денешься, что тебя уже пасут… Машину эту видел неподалеку от клуба, явно неслучайную машину… Да и время подходило. Начали уже федералы ту проклятую флешку искать.

Опять-таки не могли федералы официально предъявить Лукашу обвинения, значит, готовились к неофициальному общению. Готовились? Наверняка. Только им нужно было дождаться повода, просто так задержать иностранца и допросить с пристрастием они сейчас не могут, им за это международная общественность пообрывает все, что висит, и позапихивает оторванное в самые неожиданные места организма.

Вот если бы удалось все провернуть как-то так… неофициально, чтобы никто ничего не мог предъявить…

Машина уперлась светом фар в ворота и остановилась.

Приехали, кажется. Можно уже не уговаривать себя бежать. Можно просто рассматривать все вокруг с детской непосредственностью и чистым любопытством. Как новогоднюю сказку. Убьют или не убьют… И что там за дверью? Лукашу так интересно, так волнительно! Насколько глубока кроличья нора? Достаточно, чтобы сломать шею?

Ворота медленно сдвинулись в сторону, и машина въехала во двор.

– Не торопись, – сказал Краузе, увидев, что Лукаш собрался открыть дверцу. – Успеешь.

– Как скажешь, – немного вибрирующим от волнения голосом ответил Лукаш.

Знобит, блин, как при простуде. Руки не трясутся, а вот под кожей… Холодок бегает под кожей, толкается мелко-мелко, словно боится, что Лукаш забудет о высоком напряжении ситуации.

«Тебя будут убивать, – пропел тонкий голосок в голове у Лукаша, – ну и так тебе и нужно. Сам виноват! Не убежал, гордый? Или стало интересно? Любопытство сгубило кошку, ты помнишь? Что ты планируешь узнать? Что ждет эту страну в ближайшее время? Задница ее ждет, полная, грязная задница. Если начнется заваруха в Вашингтоне, если президент не сможет навести порядок в своей собственной столице, то за каким хреном он нужен остальным штатам? Совершенно не нужен. Даже мешает…

Кто первым заявит об уходе? Техас? Вот как бы да, самый главный претендент на независимость. В Техасе даже специальная армия есть, независимого Техаса, в лучшие времена признанная террористической организацией, а сейчас… Сейчас – хрен ее знает…

Техас?

У Техаса под боком Мексика, между прочим. И Мексика активно делает вид, что Техас уже давно самостоятелен и должен сам отвечать за все, что происходит на границе, виновен Техас или не виновен. Если Техас и вправду объявит о независимости, то мгновенно огребет массу неприятностей. Оккупация – не оккупация, а война вполне может начаться.

Нет, никто из серьезных товарищей первым отделяться не станет. Попробуют на каком-нибудь штате поменьше. На Вермонте каком-нибудь. Или Гавайи. Вот. Это – настоящий кандидат. До континента неблизко, войска так сразу и не перебросишь… Да и не позволят войска перебросить…

«Так, – приказал себе Лукаш, – а не сосредоточиться ли тебе на выживании, Михаил? Не отложить ли геополитические рассуждения на другое, более спокойное время, а сейчас смотреть и слушать, прикидывать и намечать».

Двор какого-то промышленного… или складского типа. Слева и справа – забор. В глубине двора двухэтажное здание, нечто среднее между складом и ангаром с примыкающей конторой. По периметру горят фонари. Светильник над входом в здание. Людей не видно.