Прощай, Америка!

– Да, конечно. До свидания, – сказал Джон Смит, не подавая руки для прощания.

– До свидания, – сказал Краузе и вышел.

Похоже, Джон Смит невнимательно отнесся к разговору. Похоже, Джон Смит так старательно настраивается на беседу с Лукашом, что пропустил странные перепады в интонациях Краузе. Последние фразы, по мнению Лукаша, прозвучали как-то слишком многозначительно. Вот как в кино «За НАШУ победу!». «Или взять новый заказ у других лиц?». Ударение на «новый заказ». И «до свидания» прозвучало не как просто форма вежливости, а словно обещание скорой встречи. Именно – обещание.

Лукаш побарабанил пальцами по столу. Все такие непростые, многозначительные. Британец сидит с видом вполне уверенным и даже самодовольным. И делает это совершенно напрасно. Получается, он ни в грош не ставит умственные способности Лукаша. Ведь если он сейчас засветился, значит, точно уверен, что Лукаш никому ничего не расскажет, не выдаст, что под личиной старомодного журналиста из Великобритании скрывается… непонятно, кто именно, но явно не слишком приятный человек. Теперь, что бы он ни говорил, любой нормальный человек должен понимать, что живым его отсюда не выпустят. А ведь разговор еще даже не начался.

– Вы мне симпатичны, Майкл, – Джон Смит выпустил струйку дыма, потом – кольцо.

– Надеюсь, вы меня похитили не для того, чтобы признаться в любви? – мило улыбнулся Лукаш. – Английский писатель Олдингтон утверждал, что англичане предрасположены к гомосексуализму… Так вот, я не англичанин. Я русский.

– Вот, у вас даже чувство юмора есть. Олдингтона читали. Это у него где такое сказано?

– В романе «Смерть героя», – с готовностью пояснил Лукаш. – Страницу назвать не смогу, но где-то вначале. Во вступлении даже. Так прямо и написано.

– Я женат, Майкл, счастливо женат уже сорок лет, имею трех детей и шесть внуков, поздновато мне начинать ухлестывать за молоденькими мальчиками. Тут уже и девочками особо не интересуюсь… Я готовился уходить на пенсию, между прочим. Если бы не Америка, не эта свинья, которую Соединенные Штаты подложили всему миру, я бы уже поливал цветы в своем саду и высаживал рассаду, – Смит говорил мягким голосом, легкая улыбка блуждала на его губах, а глаза… Глаза были холодными и безжалостными. Очень красноречивыми были у него глаза.

– Я рад за вас, – заявил Лукаш. – Я вам больше скажу – я рад за нас обоих. Вы никогда не сталкивались с реакцией отвергнутых влюбленных? В вашем исполнении это наверняка было бы еще ужаснее. И опаснее.

Если дедушка хочет откровенного разговора – пусть сам его и начинает. Журналист Лукаш вначале перепугался, когда его сажали в машину, потом успокоился, а тут еще милый и хорошо знакомый Джон Смит, с которым вместе было выпито немало водки и переговорено… о чем только не переговорено. Прикажете его бояться? Да ну вас, в конце концов. Сейчас все встанет на свои места.

Ведь встанет же?

– Ладно, – протянул Смит. – Начну я. Вы брали флешку у генерала Колоухина?

Лукаш засмеялся – искренне, весело, как могут смеяться только дети и идиоты.

– Далась вам всем эта флешка, – сквозь смех сказал Лукаш. – Кто ко мне только не цеплялся по ее поводу… И фэбээровец цеплялся, и даже, кажется, Сара Коул цеплялась… Какая, на фиг, флешка? Вы о чем?

– Небольшая такая, – спокойно пояснил Смит. – На шестьдесят четыре гигабайта, простенькая. Вот такая.

Смит показал пальцами, какая именно по размеру должна быть флешка.

– Да хоть вот такая! – Лукаш развел руки в стороны. – Не видел я никакой флешки. Мне было не до того. Я даже вещи его из дома не забирал. Мне все вынесли люди шерифа. Его помощник… имя которого я, к сожалению, забыл. Но шериф скажет. Такой высокий худощавый парень…

– Тим Свенсон флешку не брал, – сказал Смит. – Это совершенно точно.

– Ну кто-то другой…

– Сразу после того, как вынесли тело и вещи, дом был опечатан. Да и без свидетелей в помещении оставался только один человек – вы, Майкл.

– Этот… Тим Свенсон, вы сами сказали… Он что, не мог взять и не сообщить вам?

– Не мог. Поверьте, не сообщить нам об этом он не мог, – Джон Смит потер подбородок. – Он не мог не ответить на те вопросы, которые мы ему задавали. Убедитесь сами… Дэн! Дэн! Принеси, пожалуйста.

Вот сейчас этот самый Дэн принесет голову несчастного помощника шерифа. С выколотыми глазами, разорванными ноздрями и отрезанными ушами. И добрый дедушка Джон Смит скажет, вы мне нравитесь, Майкл, но с вами я сделаю то же самое…

А ведь еще не поздно уйти. Вырубить Смита и попытать счастья через окно. Или уже поздно?