Прощай, Америка!

– Девочек? – глаза Сары сверкнули за стеклами очков. – Что мне эти идиотки…

– Да как ты смеешь? – возмутилась одна из идиоток, но Сара, не оборачиваясь, подняла резким движением левую руку с торчащим средним пальцем, и журналистка замолчала, решив, что если продолжать конфликт, то можно и нарваться. Сара выглядела очень-очень рассерженной. И ее можно было понять.

– На этих идиоток мне наплевать! – сказала Сара. – А вот поблагодарить тебя за вчерашнюю пресс-конференцию я еще не успела.

– Меня не было на вчерашней пресс-конференции. Если ты не в курсе – я генерала убивал в это время. Честное слово!

Стоявшие возле Лукаша журналисты засмеялись, но, увидев выражение лица Сары, замолчали и быстренько двинулись к выходу из здания.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я, – Сара подошла к Лукашу вплотную, попыталась заглянуть ему в глаза, что при ее метре шестьдесят и метре восемьдесят пять Лукаша было трудно.

Лукаш вздохнул и наклонился. Сара имела полное право обидеться на него и хотя бы высказать свое недовольство. До рукоприкладства дело, скорее всего, не дойдет.

– Я не знаю, откуда ты берешь информацию, но не мог бы ты… – Сара вскинула руку, но не ударила, а легким щелчком сбила с плеча у Лукаша невидимую пылинку. – Не мог бы придерживать свою информацию, не трепаться перед… перед…

– Я уезжал, а ребята просили… – сказал Лукаш. – Мне тебя искренне жаль, Сара, но свобода информации такая паскудная штука… Вначале мы за нее боремся, а потом она нас достает. Это почти как равноправие полов, ты меня понимаешь.

– Какой идиоткой я выглядела вчера, – уже тише сказала Сара. – Меня пинали, обвиняли в сокрытии информации, в нарушении этой самой свободы, черт бы ее побрал… Ладно, проехали. Ты-то как? Рука болит?

Лукаш пошевелил пальцами левой руки.

– Работает.

– Больно было? – совсем уже нормальным тоном спросила Сара.

– Понимаешь, милая… Это ничего, что я тебя называю «милая»? Ничего? Понимаешь, милая, когда пуля попадает в человека, то она, зараза, не просто так продырявливает плоть. Она поначалу идет носом вперед, но через несколько сантиметров, из-за сопротивления материала – у меня знаешь, какие мышцы? Вот, пощупай! – из-за сопротивления материала пуля поворачивается задницей вперед. И в этом месте, где она разворачивается, получается такая пустота… поначалу пустота, а потом кровь… В общем, мне совершенно не больно. Вот нисколечко! – Лукаш показал пальцами насколько ему не больно. – Вот когда я о мостовую приложился рукой, вот тогда… Ты не спросишь у своего шефа, какого хрена в его столице творится такой бардак?..

– Если бы ты знал, какой бардак творится в его столице на самом деле, – махнула рукой пресс-секретарь Белого дома. – Закурить есть?

– Не курю. И тебе…

– Пошел в задницу, – ласковым тоном посоветовала Сара Коул. – За своей мамой следи, ублюдок.

– Понял. Заткнулся. Готов искупить, – Лукаш оглянулся на замешкавшегося у телевизора Ковача, который внимал дискуссии приглашенных в студию политиков: а высадили бы китайцы десант в Сан-Франциско, если бы вытеснение афроамериканцев прошло не так организованно и безболезненно. – Ковач, дай сигарету и огоньку.

Ковач, не отвлекаясь от телевизора, бросил Лукашу пачку сигарет и зажигалку.

– Вот, пожалуйста, травись, – сказал Лукаш Саре.

Сара закурила.

– Вредная привычка, – Лукаш демонстративно помахал рукой перед своим лицом, отгоняя дым. – Умереть можно.

– Ужас, – подтвердила Сара, затягиваясь. – Кошмар. Так страшно иногда становится от мыслей о никотине, что приходится курить, чтобы успокоить нервы. Кстати, по поводу бардака в столице…

Сара в две глубоких затяжки добила сигарету и от окурка прикурила следующую.

– Ковач, сигареты я тебе не верну, – сказал Лукаш.

– На здоровье! – отмахнулся Ковач.

– Так вот, о бардаке. Когда шеф узнал о тебе…

– Ой! – воскликнул Лукаш, прижимая ладони к щекам. – Шеф? Узнал? Обо мне? Ой!

– Дурак, – пожала плечами Сара. – Шут и балбес.

– А если я тебя за оскорбления по судам затаскаю? – деловито осведомился Лукаш. – За диффамацию и низведение?

– Хоть за изнасилование, – разрешила Сара. – В извращенной форме.

– Так вроде еще не…

– Еще раз перебьешь – прямо здесь, – Сара оглянулась по сторонам. – Во-он в том углу.

– Знаешь, Сара Коул, ты меня ставишь в неловкое положение, между прочим. Если я заткнусь – это будет оскорблением для тебя, типа я не хочу, чтобы ты меня… в извращенной форме… А если я не заткнусь – это может быть воспринято тобой как открытое признание и даже провокация к изнасилованию… А ты – на работе. А шеф тебе в самый ответственный момент позвонит и потребует быть у него в Овальном кабинете… – Лукаш наклонился к Саре и тихо, чуть касаясь губами ее уха, прошептал: – Но ты можешь назвать любое место и любое время, когда я буду в полной твоей власти…

– Когда шеф узнал, что на тебя напали неподалеку от Белого дома… – не отстраняясь, сказала Сара. – Он пришел в ярость, лично позвонил мэру и начальнику полиции с требованием разобраться и наказать.