Прощай, Анти-Америка !

Моника с Пипом только что вернулись, веселые и радостные, из Ниццы, куда они ездили на нашем маленьком "рено". Они купили дешевые бамбуковые палки для удочек, нейлоновые лески с поплавками и уйму морских червей, которые были аккуратно завернуты во влажные газеты. Мы очень весело пообедали, всем было так легко и радостно, что я вновь усомнился, имею ли я право нарушить все это.

- Не говори им ничего, - сказала мне моя рассудительная супруга. - Им так хорошо, не надо портить...

Но я знал, что в мире существует нечто более важное, чем удовольствие от рыбной ловли, и более необходимое этим двум людям. Я отозвал Монику в сторону и рассказал ей о предложении Доры Делорм. Моника сразу сникла, точно ее ударили молотком. В первое мгновение она ничего не сказала, но потом в ярости набросилась на меня:

- Почему вы спрашиваете об этом меня? Почему не обратились к нему?

- Потому что я думал и о вас тоже, - растерялся я.

- Обо мне никто не думает, - с горечью сказала она: Моника редко себя жалела.

Она отдавала Пипу все, что имела, а он ей - лишь половину себя. Они так и не поженились, - не знаю почему, но мне кажется, что у Пипа оставалась какая-то призрачная надежда, будто он не мог до конца поверить, что Джуди оставила его.

- Ну ладно, - мрачно сказала Моника, подумав немного. - Пусть поступает как хочет.

- Значит, вы не будете его отговаривать?

- Конечно нет. Только дайте ему сначала съездить на рыбалку, а потом уж скажете.

По-моему, ей даже хотелось, чтобы Пип, наконец, встретился с Террадой и Джуди - пусть навсегда покончит с ними, тогда и из ее отношений с Пипом исчезнет половинчатость и им легче будет наладить жизнь.

С рыбной ловли они вернулись за полночь, и когда все остальные отправились спать, мы с Пипом уселись в кухне распить бутылку английского сидра, которую он привез с собой из Парижа. Тут я и сказал ему, что Террада и Джуди вместе с его сыном (теперь ему было уже десять лет) специально приехали к Доре Делорм, чтобы повидаться с ним.

У него не перехватило дыхания, и на лице не отразилось никаких признаков волнения. Просто он долго и печально смотрел на пустую бутылку из-под сидра, потом спокойно сказал:

- Я знал, что рано или поздно это случится.

- Совершенно не обязательно, - возразил я. - Ты можешь сказать "нет" и все.

Но Пип не слышал меня.

- Как ты думаешь, зачем он хочет меня видеть? - спросил он.

Я тоже ломал себе над этим голову.

- Бог его знает, - ответил я.

- Уж не хочет ли он отречься от своих обвинений и помочь мне вернуть мое доброе имя и надлежащее место в обществе? - с язвительной усмешкой спросил он.

Но мне кажется, в глубине души он на это надеялся. Что же касалось Джуди...

- Ну что ж, - медленно произнес он. - Это может быть любопытно. - И пошел к себе наверх, но потом вернулся - я как раз запирал гараж - и сказал: - При одном условии. Кит. - Видно, он успел переговорить с Моникой. - Вы с Эйлин должны присутствовать при разговоре, и Моника тоже.

- Господи, это зачем?

Пип передернул плечами.

- Мне так будет легче.

Однако я догадался, что это предложила Моника, она хотела, чтобы при разговоре присутствовало как можно больше свидетелей. Моника собиралась драться, но волновалась.

Заволновалась и Эйлин, когда я рассказал ей, что Пип согласился встретиться с Террадой.

- Если они задумали какую-нибудь гадость, я превращу жизнь Доры Делорм в кромешный ад. Я доведу ее до того, что она совершит какое-нибудь преступление и ее вышлют из Франции.

Вот до чего была накалена атмосфера, тем не менее назавтра я все-таки условился с Дорой, что мы придем к ней обедать в пятницу, двенадцатого июля; я предупредил ее, что весь разговор от начала до конца должен происходить в нашем присутствии.

- Террада будет против, Кит, - сказала она. - Да и Джуди тоже.

- Они иначе не согласны, - сказал я.

- Ладно, бог с вами, - ответила она. - Тогда в пятницу я куплю морского окуня покрупнее и приготовлю его под грибным соусом.

Теперь я чувствовал себя более уверенно, потому что хозяевами положения были мы. Но никто не принял в расчет Джуди. В пятницу утром, когда мы завтракали под большим лавровым деревом, мы услышали, как возле нашего дома остановилась машина и тут же уехала. Потом на дорожке показалась Джуди - ведя за руку сына, она решительным шагом направлялась к нам. Она тоже сильно изменилась - как-то высохла и стала похожа на мышку. Но в том, что Джуди шла по дорожке, сквозила решимость, словно она поставила перед собой цель и была твердо намерена ее добиться. Наверное, ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы явиться сюда, и сейчас, как видно, оно готово было ей изменить.

- Здравствуй, Кит, - волнуясь, сказала она мне, как будто хотела, чтобы я помог ей разрядить напряжение, как уже сделал однажды. - Здравствуй, Пип, - обратилась она к Пипу.

Наступил неловкий момент; они явно не знали, следует ли им поцеловаться, или обменяться рукопожатием, или вообще ничего не делать. Они выбрали последнее.

- Поздоровайся со своим отцом, - сказала Джуди, наклоняясь к мальчику, который никак не хотел отпустить ее руку.