Прощай, Ариана Ваэджа! (СИ)

В этих помпезных словах Вера не увидела никакого подвоха. С одной стороны — да, такой союз ее удивлял, казалось, что может быть общего у столь видной общественной фигуры, публициста с несколько скандальной репутацией и скромницы-девицы. Ну, а с другой — какое ей дело до связи, которая не противоречит ее интересам?

— А разве сейчас благоприятное время для этого? Помнишь, Олег, ты утверждал у Павла о каких-то черных квадратах... — наконец-то уцепилась за нужную ей тему Вера.

— А-а-а, да... Я говорил о хаосе, который могут создать Венера и Марс, когда их соединение сделает угол в девяносто градусов к Юпитеру...

— Да-да, что-то такое ты и говорил... Девяносто градусов — это ведь и есть черный квадрат?

— Ты права, Вера! Я утверждаю и сейчас, что такое положение планет нарушает гармонию, особенно — в личных отношениях...

— Ой, Олежек! — насторожилась Лена. — А нам это не страшно?

— Нам — нет! Уверенно ответил он. — Потому что мы разнополюсные...

-А-а-а... Полина? — наконец-то сумела задать самый интересующий ее вопрос Вера. — Ты говорил тогда о возможной катастрофе до свадьбы, и вот... И лицо... самое главное — лицо, почему она спросила тебя о внешности?

— Почему спросила — не знаю, скорее всего, очень боялась лишиться когда-нибудь своей красоты! А ты ведь знаешь, что человек в первую очередь теряет то, что ему особенно дорого, точнее, что он особенно боится потерять.

— Я была в госпитале, — задумчиво произнесла Леночка, — и видела ее...

— И... как? — выдавила из себя Вера, ожидая услышать опровержение Лизачкиных страшилок.

— Ужасно! Лицо до сих пор в бинтах...

— Понятно... — У Веры в горле появился тугой комок, и ей больших усилий стоило обратиться к астрологу Королеву еще с одним вопросом:

— А как ты думаешь, Олег, Николя меня тоже боится потерять?

Он посмотрел на нее с удивлением и заметил:

— Странно, что ты сомневаешься в обратном... если ставишь такой вопрос...

— Ой, я уже опаздываю на урок! — Вере ничего не оставалось, как сделать вид, что очень спешит, хотя до начала занятий с Володей Каменским оставалось еще минут пять-семь.

***

Вечером, когда Вера Арзамасцева вернулась домой, еще с порога Любовь Ильинична заявила:

— Тебе звонил Павел! Причем, два раза!

— Павел? — переспросила Вера. — Ты ничего не перепутала, мамочка?

— Верунчик, мне до старческого маразма еще далеко, — шутливо ответила та.

— Хорошо-хорошо! Если что-то важное — сам перезвонит!

Она прошла в свою комнату и села в кресло-качалку. Рука потянулась за свежей газетой, с утра взяла ее из газетницы да так и не дочитала. «В большой глиняной урне, найденной в местечке Эберсвальд в Германии, оказалось около восьмидесяти золотых предметов — кубков, браслетов, колец, брошей... не менее шести фунтов. По заключению ученых археологов, все эти предметы попали в страну через обмен с приморскими жителями...»

По картине «Роза на кинжале» пробежали последние лучи уходящего солнца. Полотно висело как раз напротив кресла, и Вера не могла не заметить, как один из лучей задержался на кончике кинжала, а точнее, на узком кубе, имитирующем это острие. Капли крови на розе, а это была она — кровь, явственно выступили в виде трех маленьких и более выпуклых геометрических фигур. И они на глазах увеличивались в размере!

«Тринадцатого июня Хадсон Стак и Гарри Карстенс впервые покорили высочайшую вершину Северной Америки — гору Мак-Кинли на Аляске...». «Странные новости попадаются мне на глаза... Только про экспедиции...». Вера оторвала взгляд от газетной полосы и вновь перевела его на картину. А там происходило то же самое, что и в прошлый раз: кубики, словно игральные кости, выброшенные на стол, разбежались по полотну, вновь перемешались, а потом выстроились в отвесную скалу. Еще минута — и эта махина кого угодно могла бы накрыть с головой.

Она понимала, что не может сосредоточиться на газетных текстах, потому что в виски бьется совершенно другая мысль: «Что он хотел? Что он хотел?» В вечерней тишине скрипнуло кресло. И тут же что-то рухнуло: Вера вновь услышала шум низвергающихся с вершины камней. Она встала и, не оглядываясь, решительно пошла в гостиную: «Позвоню ему! Позвоню...».

Часть вторая. Глава 9.

Июль 1913 года.

— Рад вас приветствовать от имени Общества любителей истории, археологии и этнографии... — коренастый мужчина средних лет с «профессорской» бородкой и вьющимися темно-русыми волосами встречал гостей, входящих в аудиторию Пермской гимназии. — Давно к нам не наведывались ученые из Санкт-Петербурга!

— Не скромничайте, уважаемый Антон Федорович! — Павел Ильич Кондратьев на правах старшего группы первым подал руку. — Мне известно, что в вашей гимназии работают воспитанники Петербургской учительской семинарии и Петербургского пединститута... А сколько вы встретили из Санкт-Петербурга особо именитых гостей! Один только Александр Андреевич Спицын может заменить десять таких групп, как наша! Или член Парижского географического общества барон де Бай! Так что у вас бывали фигуры куда знаменитее чем мы...