Прощай, Германия

Замполит полка действительно, с явным неудовольствием взглянул на незваного капитана, поморщился, но промолчал. Громобоев сходу хлопнул бокал пива, на улице было довольно жарковато, а митинг перед фуршетом слишком затянулся, ох и любим мы, русские, пространно поболтать — хлебом иного начальника не корми — но дай толкнуть речь! Немцев выступило человек пять, а наших командиров — не менее пятнадцати.

В просторном зале кафе по обе стены стояли столы накрытые белыми простынями, заменявшими скатерти, на них стояли салатницы, блюда с фруктами, подносы с канапе, чипсами, булочками, и блюдо с омаром, а также подносы со светлым и тёмным пивом, бокалы с красным и белым вином, фужеры с шампанским. Неподалёку от входа разместили неиссякаемый бар. Здоровяк бармен шустро откупоривал бутылки, а официант и официантка ему в этом дружно помогали.

Выпить на дармовщинку приехала большая делегация из дивизии и так как наши начальники не наговорились, прерванный митинг продолжился речами в кафе. Командиры почти продублировали свои речи, произнесённые на плацу, переделывая их в тосты. В группе немецких радушных хозяев-гостей затесалось двое военных в форме (майор и капитан), и капитанша в платье.

— Шпионы, — пояснил полковой особист Олег Чебан, который стоял рядом с Эдиком позади всех. Оба они не лезли в первые ряды, особист маскировался подолгу службы, а Громобоев, для удобства — ближе к бару и закускам. Олег держал в руке фужер с шампанским, Громобоев тоже взял себе шампанское, тихонько чокнулся с ним, предлагая выпить, но контрразведчик покачал головой:

— Я на службе! Видишь, коллеги из Бундесвера пожаловали… Переводчица вообще из БНД, из немецкой разведки… Так что я тут бдю…

— А мне пофиг, — легкомысленно заявил Эдуард, и продегустировал шипучку.

— Брют! — со знанием дела сказал он особисту. — И даже неплохого качества.

Немецкий распорядитель праздника объявил танцы, и Громобоев тут же пригласил «шпионку» из БНД на вальс. Переводчица покосилась на своего майора, тот чуть кивнул, и «шпионка» приняла приглашение. Эдик кружил партнёршу, прижимался, но она старалась держаться на расстоянии, хотя ладонь капитана всё равно несколько раз переместилась по тощей, костлявой спине пониже талии. Деревянная спина немочки напряглась, она покраснела, поёжилась, но стерпела. Нельзя сказать, что немецкая капитанша была очень красивая или наоборот очень страшненькая, нет, она была обычная, неприметная, как и положено настоящей шпионке, хотя, на взгляд Громобоева, для своей профессии даже через чур симпатичная. Вряд ли стоило с ней возиться, мешал языковой барьер, да и за связи с иностранными агентами чего доброго привлекут…

После первого танца, взяв бокалы с пивом, немцы направились в соседний зал, подслушивать разговоры.

— Ну, ты хлыщ, — усмехнулся Олег. — Всю шпионку облапал…

— А разве нельзя? Никакого криминала. Во-первых, языка не знаю, а во-вторых, и хотел бы чего рассказать, да в военном училище плохо учился и всё давно позабыл. Не шей мне дело, так и расстреляют ни за что!

— Ладно, живи, — улыбнулся Олег. — Пойдем за ними, будь добр, составь мне компанию для маскировки. Я с ними поболтаю, а ты рядом сиди и пей.

Эдик с радостью согласился. Он набрал доверху в тарелку фруктов, бутербродов, зацепил бокал красного и занял местечко рядом с немецким майором. По середине большого стола сидел громадный капитан-автомобилист Семёнов, с взлохмаченной, и вероятно неделями нечёсаной шевелюрой, который захватил целиком для себя огромного омара, и увлечённо разделывал его руками и зубами. Он оказался в центре пристального внимания немцев.

Этот помощник начальника автослужбы полка, был немного нелюдимый и малоразговорчивый, «повёрнутый» на любви к гайкам и разному автомобильному хламу, почти не вылезал из автопарка, приводя в чувства грузовик и легковушку, найденные где-то на немецкой разбраковке. Бывший спортсмен-тяжелоатлет, случайно попавший в армию, всегда ходил зачуханный и насквозь промаслянный. Вот и сейчас, как он ни пытался для фуршета привести себя в порядок, от него даже через стол несло бензином, маслом и прочими техническими запахами.

Немцы зачарованно смотрели на Семёнова, как тот увлечённо ломает клешни своими крепкими пальцами-клешнями и вгрызается с мясо, и изредка переговаривались.

Олег наклонился к уху Эдика и перевел:

— Шпионы говорят, мол, какие у этого русского огромные грязные руки, как у дикого варвара!

Особист вдруг не вытерпел и прикрикнул на автомобилиста.

— Семёнов, ты бы действительно, помыл руки перед банкетом что ли. Заявился сюда, словно ты кочегар со смены! Позоришь армию, понимаешь ли…

— Я мыл, — огорчённо и одновременно смущенно ответил автомобилист. — Честное слово, полчаса тёр! Не отмываются, насмерть въелись в них мазута и масло…