Прощай, Германия

Квартира Салфеткиных была этажом выше и напоминала нечто среднее между общагой и проходным двором. Соседи снизу часто слышали семейные скандалы, переходящие в потасовки, там порою ночевали перепившие молодые офицеры и чьи-то жёны, не сумевшие добраться до своей квартиры. Кутила семейка систематически, музыка обычно гремела глубоко за полночь, мешая спать добросовестным служивым, особенно живущему ниже Возняку. И как только этот взводный умудрялся ходить на службу и что-то там делать? Пока семья была на месте, Эдуард с ними почти не общался. Лишь разок Дианочка невзначай забрела к ним за солью, в длинной футболке и безо всего прочего. А что на ней была лишь майка Громобоев заметил, когда она как бы невзначай, приподняла руки вверх, активно жестикулируя. Нечаянно-то нечаянно, но зачем было столь хитро косить глазками на капитана?..

Ольга потом скандал закатила, какого чёрта всякие простипомы к нам за солью ходят?! А Эдик-то тут причём? Ерунда конечно, ведь Громобоев ни слухом, ни духом, и повода не подавал. Да и солью он в доме не заведовал. А супруга именно на это продолжала упирать, мол, без трусов вовсе не за солью ходят. Что верно, то верно, не вовремя жена дома оказалась. И вот теперь весёлые соседи пригласили его покутить. По пути к дому Дианочка откровенно и довольно нахально его разглядывала, хорошо хоть в присутствии мужа не предложила за солью зайти к Громобоеву…

В квартире Салфеткиных стоял дым коромыслом, накурено — не продохнуть и Диана первым делом отворила настежь окно.

— Стой, не открывай, будет шумно. Бывший партком уже прибегал и орал! — энергично замахал руками на хозяйку дома подпивший Хайям. Гусейнов и Снегур, единственные, с кем Эдуард был хорошо знаком.

— Пошёл он на… кончилась их большевицкая власть! — заявила хозяйка квартиры, перегнулась через подоконник и громко заорала: — Партком иди в…! Кончилась ваша власть! Свобода!!!

Диана повернулась к собутыльникам и с улыбкой заявила:

— Что хотим то и делаем! Мы на Родину возвращаемся через неделю, ничего они нам теперь не сделают! И пугать нас больше нечем…

Эдик протиснулся поближе к столу. На раскинутом диване, в креслах, на табуретках сидело шесть человек, ещё кто-то полулёжа дремал в углу, и кто-то уже лежал пластом на полу. С трёмя молодыми офицерами, которые сейчас были по гражданке, он в полку никогда не пересекался, и не знал даже по фамилиям. Через открытую дверь в соседнюю спальню были видны две незнакомые полуголые девицы, с двумя такими же неодетыми мужчинами. Недвижимый квартет крепко спал, распластавшись на кровати, видимо уже сделав все запланированные дела.

Компания за столом бурно приветствовала пришедших, особенно всех обрадовал пакет со спиртным. Честно говоря, пить Эдуард больше не хотел, норму выбрал, тем более что за вечер смешал шампанское, пиво, вино двух сортов, и больше всего сейчас хотелось закусить, желудок начинал от голода скрипеть.

Громобоев вместе со всеми выпил немного вина и накидал себе в тарелку жареных колбасок. Он поднял глаза и заметил томный взгляд Снегурочки. Имя этой красивой хохлушечки он точно не помнил, вроде бы звали Оксаной, в обиходе её называли Снегурочкой и народ про неё болтал разное. Бойкая, коротко стриженная черноволосая красотка, была женой заместителя командира роты обеспечения Степана Снегура. Этот бывший боксёр с крепко сбитой фигурой и квадратной физиономией сидел у окна и рассеяно курил, искоса поглядывая на жену. Ссориться с ним из-за подмигиваний похотливой Снегурки не хотелось, слишком силы неравны.

А знойная дивчина не унималась! Вначале Эдик почувствовал, как под столом ему на ногу наступили изящные пальчики, а потом эта же женская ножка без туфельки потерлась ему высоко между ногами. Довольно интригующе потёрлась, капитан почувствовал, что краснеет и одновременно возбуждается. Снегурка не сводила с капитана своих чёрных как смоль глаз, и все время обращалась с различными просьбами: подать, передать, подлить. Каждое движение рук вызывало колыхание массивной груди, которая казалось, вот-вот должна была выпасть из глубокого декольте, а облегающее платье уже явно потрескивало по швам от необузданных и явно нереализованных порочных желаний.

Муж на неё почти не обращал никакого внимания, болтал с офицерами об автомобилях и запчастях. После третьего стакана, Хайям покинул застолье и поспешил домой к жене. Вместе с ним ушёл и Снегур, сославшись на то, что он ответственный по роте. С его уходом натиск Снегурочки на Громобоева только усилился.

Хозяин квартиры Геша Салфеткин, опрокинув внутрь себя одной дозой двести граммов водки, откатился на спинку дивана и громко захрапел, пустив по подбородку слюну. В результате этих дезертирств количество мужчин в комнате резко сократилось.