Прощай, Германия

Сегодня он вновь перелистывал очередную страницу своей жизни…

О дилогии «Прощай, Германия»

Николай Прокудин — по преимуществу, военный писатель. И главные книги его написаны о войне. Участник боев в Афганистане, политрук батальона, он долго оставался верен теме «Неизвестной войны», сведения о которой доходили до центральной России почти только «грузом 200». Его трилогию «Постарайся вернуться живым!» («Романтик», «Звездопад», «Конвейер смерти») вряд ли сыщешь сегодня на прилавках книжных магазинов. Он принадлежит к офицерскому братству «Афгана» и пишет о войне и об армии без сантиментов: сурово и насмешливо, как умные люди склонны говорить только о самих себе или о чем-то близком. Это — интонация «окопной правды», которая отличала «лейтенантскую прозу» Великой Отечественной…

Бойцы стоят над мертвым афганцем, который только что обстреливал их и мог поубивать их всех.

«Старшина стоял рядом, трясся всем телом, цокал языком и бормотал что-то невнятное. Затем чуть успокоившись, снял каску с головы и вытер пот со лба.

— Я не знал! — воскликнул Рамзан громко. — Стрельнул — он упал!

— Что ты не знал? — спросил командир роты.

— Не видел, что это малчык!…Малчык! Сапсэм малчык!

— Не убей ты его, тогда бы он убил Эдуарда!» — Сцена почти в начале книги. Эдуард Громобоев — главный герой книги.

«Войну нельзя полюбить, это неправильно и аморально, но к ней можно привыкнуть». Однако… «Сколько бы ни шла война с любой войны солдаты всегда рано или поздно возвращаются домой, по крайней мере, те, кто остался в живых…» И у них начинаются новые проблемы. Эта книга уже о «настоящем конце большой войны» — о конце 80-х, о распаде Союза, о выводе войск из Германии, о надеждах и о крушении многих надежд… Но это — с точки зрения исторических событий, которых касается книга: два романа, связанные одним героем. А главное в книге — тема: «Эх, тяжело быть правдолюбцем».

Эдуард Громобоев, Эдик, судьбой во многом напоминает автора. «Так вот, повторюсь, рассказываю вам, чистейшую правду, хотя события могут показаться неправдоподобными и невероятными», — так уверяет нас автор, и у нас есть все основания верить ему. Роман автобиографичен несомненно, и автор не склонен это скрывать.

«Карьеристом Громобоев был неважным, так уж вышло, нынешний бурный рост — это череда нелепых служебных случайностей, а также военная доблесть и ранения. Но иногда даже в выверенном механизме такое случается, проскакивает сорное семечко сквозь мелкое сито.

— Товарищ генерал! Вернее, товарищ коммунист Никулин! Вот вы в своем выступлении обронили…

— Я ничего не ронял! — сказал, как отрезал, генерал.

— Э-э-э… Обмолвились… что аппарат политуправления не знал как провести демократическим путем выборы на партийную конференцию. Это удивительно и даже странно слышать, нам, рядовым коммунистам. Не знали… тогда, спросили бы у нас, у низов, мы бы, может, подсказали, как!..»

С этого эпизода пошло крушение карьеры «заслуженного афганца» Громобоева. Генерал начинает преследовать его. «Выручило эхо войны — догнал третий орден „Красной звезды“, который свалился, как снег на голову. В канун празднования Дня Советской Армии и Военно-Морского Флота СССР из управления кадров сообщили о награде и велели вручить в торжественной обстановке, пригласить школьников и армейскую прессу».

В итоге всех перипетий, вместо увольнения из армии, герой появляется в Германии, в Советской группе войск, которая заканчивает свое пребывание здесь в связи с крушением ГДР и Берлинской стены. «Ссылка в Германию». Эта «ссылка» становится для героя еще одним испытанием на прочность. Ибо он вдруг оказывается среди людей, заболевших почти неправдоподобной жаждой наживы: страстью, долгое время плохо обеспеченных, и в общем, неплохих людей что-то наверстать, откусить свой кусок, прихватить, припрятать, для себя… Жаждой, которая вскоре, пусть на время, охватит почти всю страну. И тут начинает проступать почти главный мотив всей дилогии: нужно остаться самим собой — даже среди всеобщего хаоса и безумья!

Срочный вывод, похожий на отступление, почти в беспорядке — армии, которая не проиграла бой — какими бы важными или благородными причинами это отступление ни объяснялось, выглядит все равно трагично в книге. И написано автором как трагедия. «Громобоев вылез из „Урала“ и увидел сюрреалистическую картину: тягач втягивал на платформу следом за собой стянутый с полкового постамента „Т-34“. У „памятника“ были заварены сваркой катки и траки, поэтому он не двигался, а полз и бороздил гравий и бетон, словно цеплялся за последний плацдарм и не желал покидать Германию, завоёванную им в далёком прошлом…»

В итоге «мятежный капитан» Громобоев во время командировки вдруг оказывается в Москве (куда рванулся из Уссурийска)… среди защитников Белого дома. Но и после «победы демократии» отношение к нему в военной среде остается тем же самым… «Вот прислал Бог подарок из Афгана! Нахал! Осмелели там на войне!» (Про этих «осмелевших на войне» после 45-го, помнится, тоже говорили!)