Прощай, КГБ

Главный редактор журнала «Север» – Олег Тихонов, в войну узник фашистских лагерей, автор повести «Операция в зоне “вакуум”» о Ю. В. Андропове и романа «Свидетель» о Тойво Вяхя. Олег Тихонов сделал очень много для нашей литературы: он открыл таких писателей как Василий Белов, Дмитрий Балашов и многих других.

На стройке мужали люди, рождались свои поэты и прозаики. Большая Кондопога – единственный в Советском Союзе маленький городок, где ежегодно проводился День Поэзии с участием известных литераторов страны.

Я до сих пор храню газеты с материалами о стройке. Вот «Комсомольская правда» с портретом Гагарина на первой полосе в день полета его в космос, а ниже моя большая статья «Хозяева белого водопада» о молодых строителях Большой Кондопоги, о пуске первой буммашины…

Мы жили в палатках, грязь по колено, и писатель Лацис, приехавший к нам в гости в связи с пуском буммашины, все удивлялся:

– Как это вы умудряетесь в этой грязи делать такую чистую бумагу?

Уже давно нет грязи на улицах Кондопоги и на самом комбинате – везде асфальт. Деревья на улицах посажены нашими руками. На бумажном комбинате бывший комсомолец стройки Виталий Федермессер, ныне его директор, выращивает еще и… форель!

Я был чекистом, коммунистом,
Был комсомольцем-активистом…
Но карьеристом не был я…

Эти стихи я экспромтом бросил недавно в ответ «отмороженому демократу», прошипевшему обидное слово «карьерист» мне во след. Вместе с генералом Виктором Мяукиным, бывшим первым секретарем Карельского обкома комсомола, мы пришли на фотовыставку.

Режиссура экспозиции выставки готовилась в Кремле и показывалась для избранных в здании Совета Федерации. В этой обстановке мы услышали вопрос: как сюда попали «эти комсомольцы, коммунисты-карьеристы…»?

Взглянув на Мяукина, я невольно вспомнил, как 35 лет назад он два битых часа «уламывал» меня стать его приемником на посту первого секретаря обкома комсомола. Юрист Мяукин уходил на работу в МВД республики, где, кстати, работал начальником следственного отдела, а затем 14 лет (!) кряду был министром МВД Карелии.

Если это карьеризм, а не подвиг – люди, бросьте в него по камню!

И если этот «карьерист» убеждает другого «карьериста», который:

– после сумасшедшей работы комсоргом на стройке приходит домой не раньше часа ночи с десятком-полтора отобранных в общежитиях ножей;

– работает еще и первым секретарем райкома комсомола, мотаясь сначала на лошади верхом, а потом на мотоцикле по району, где в сорока километрах от стройки живут в палатках его молодые строители;

– три года без выходных, совмещая две работы, не считая обязанностей депутата, члена бюро обкома и более десятка различных жилищно-бытовых, экономических, идеологических и прочих комиссий, массы партийных и общественных поручений, с одним окладом в 100 рублей (на руки с учетом вычета налога – 91 рубль 32 копейки), и у жены учительницы оклад 55 рублей;

– у них двое маленьких детей;

– оба они студенты-заочники Карельского пединститута;

– они могут позволить себе купить хлеб, картошку, капусту и маргарин ежедневно, а масло только детям по выходным;

– на сон не более трех часов в сутки – остальное работа, учеба. Наконец, мне предлагают и взвалить на свои плечи еще и организацию работы молодежи всей республики…

– Ну как, убедил? – спрашивает у Мяукина вошедший к нам секретарь обкома КПСС по идеологии Владимир Севастьянович Степанов, будущий посол Советского Союза в Финляндии и первый секретарь обкома партии после возвращения в Карелию. – Учтите, завтра кандидатуру Ярового обком партии выносит на рассмотрение пленума!

– Не убедил! В газету просит отпустить…

Мне показалось, что Степанов готов к этому. Он криво улыбнулся, потом с каким-то безнадежным равнодушием махнул рукой, вдруг так же неожиданно улыбнулся, сказал почти шепотом: – Жаль…

Обернулся к Мяукину и громко, почти закричав:

– Да отпусти ты этого упрямого полукарела-полухохла в газету! Раз уж он уперся, – ты его танком не сдвинешь… Пусть пишет!

Карьера стать «большим начальником» была так близка! Возможность стать молодым хозяином республики мне преподносили на блюдечке с золотой окаемочкой. И вдруг все исчезло! Карьера, трон, фортуна…

Вместо обкома я оказался в редакции, корреспондентом республиканской молодежной газеты. Радость мою не передать, не выразить словами. Работа в маленьком коллективе молодежной газеты была напряженной, – приходилось вертеться круглосуточно, не зная отдыха и выходных «ради нескольких строчек в газете». Все компенсировал очередной номер. Райское наслаждение ощутить запах еще свежей краски и читать, перечитывать эти «несколько строчек в газете»…

Я сам отверг ее, плебей несчастный,
Внук крепостного ожил вдруг во мне…

Ради этих строчек я стоически переносил все, особенно, критику в мой адрес…