Прощай, красавица

– Поправьте меня, если я ошибаюсь.

– Нет, черт возьми, – раздраженно сказал он. – Не ошибаетесь. Для отчета парочка убийств раскрыта, но ведь взяты были совсем не те. Какие-то сопляки понесли наказание за крупных воротил.

– Да. Выпьете кофе?

– Если выпью, будете вы говорить со мной как человек с человеком, без колкостей?

– Постараюсь, но делиться своими соображениями не обещаю.

– Обойдусь без них, – язвительно сказал он.

– На вас очень хороший костюм.

Рэнделл снова побагровел:

– Его цена двадцать семь пятьдесят.

– О господи, чувствительный полицейский! – сказал я и повернулся к плите.

– Пахнет хорошо. Как вы его готовите?

Я разлил кофе по чашкам:

– Кофейник френч-дрип. Грубо смолотые зерна. Без фильтровальной бумаги.

Я достал сахар из буфета и сливки из холодильника. Мы уселись друг против друга.

– Болезнь, лечебница – это шутка?

– Нет. В Бэй-Сити со мной произошло небольшое приключение. Меня загребли. Не в кутузку, а в частную лечебницу для алкоголиков и наркоманов.

Взгляд Рэнделла посуровел.

– Бэй-Сити, вот оно что. Вам нравится как потруднее, а, Марло?

– Дело не в том, нравится или нет. Так выходит. Но раньше ничего подобного не случалось. Я дважды получал дубинкой по голове, во второй раз от полицейского, по крайней мере тот человек так выглядел и представлялся. Меня колотили собственным пистолетом, меня душил индеец-телохранитель. Потом в бессознательном состоянии отвезли в эту наркологическую лечебницу, держали там взаперти, притом, очевидно, какое-то время привязанным к койке. И я не могу ничего доказать, только у меня масса синяков и вся левая рука исколота шприцем.

Рэнделл уставился на угол стола.

– Бэй-Сити, – протянул он.

– Это название словно песня. В грязной уборной.

– Что вы там делали?

– Я не собирался туда. Те полицейские завезли меня по пути. Я ездил в Стиллвуд-Хайтс повидать одного человека.

– По имени Жюль Амтор, – негромко сказал Рэнделл. – Почему вы утаили те папиросы?

Я уставился в свою чашку. Опять эта дурочка.

– Странное дело, у него – Марриотта – был этот второй портсигар. Где лежали папиросы с марихуаной. Похоже, их изготавливают в Бэй-Сити, с картонными мундштуками, гербом Романовых и прочим.

Рэнделл придвинул свою чашку, и я снова наполнил ее. Глаза его изучающе осматривали мое лицо, черту за чертой, так действовали Шерлок Холмс со своей лупой и доктор Торндайк[16] с карманной линзой.

– Вы должны были сообщить мне, – сердито сказал он. Отхлебнул кофе и вытер губы бахромчатой тряпицей, какие дают жильцам в многоквартирных домах вместо салфеток. – Но я узнал о них и без вас. Та девушка мне все рассказала.

– Ах ты, черт! – сказал я. – Мужику в этой стране уже ничего нельзя себе позволить. Вечно женщины.

– Вы ей нравитесь, – сказал Рэнделл, точь-в-точь как вежливый агент ФБР в кинофильмах, с легкой грустью, но очень мужественно. – Ее отец был честнейшим полицейским и потерял работу. В ее поступке нет никакой корысти. Вы ей нравитесь.

– Славная девушка. Но не мой тип.

– Вам не нравятся славные?

Он снова закурил и отогнал рукой дым от лица.

– Мне нравятся красивые, соблазнительные, видавшие виды и закоснелые в грехе.

– Они оставляют вас с пустым кошельком, – равнодушно сказал Рэнделл.

– Все равно кошелек у меня никогда не бывает полным. Что скажете о нашем совещании?

На лице Рэнделла появилась первая улыбка. Видимо, его дневной нормой было четыре.

– Добился я от вас немногого.

– Могу изложить вам одну теорию, но, возможно, вы уже опередили меня. Марриотт шантажировал женщин, миссис Грейл дала мне это понять. Но не только. Он был наводчиком у этой шайки. Светский наводчик, который обхаживал намеченные жертвы. Знакомился с нужными женщинами, входил с ними в близкие отношения. Взять хотя бы это ограбление в прошлый четверг. Подозрительная история. Если бы Марриотт не сидел за рулем, или не возил миссис Грейл в Трокадеро, или не проезжал мимо пивнушки, – никакого ограбления не произошло бы.

– Вести машину мог бы и шофер, – резонно заметил Рэнделл. – Но от этого ничего бы не изменилось. Водители не лезут под бандитские пули – за девяносто долларов в месяц. Только не могло же быть много ограблений в обществе Марриотта. Об этом пошли бы слухи.

– В том-то и дело, что о таких вещах не болтают, – сказал я. – Потому что драгоценности выкупаются дешево.

Рэнделл откинулся назад и покачал головой:

– Вы меня не убедили. Женщины болтают обо всем. Прошел бы слух, что с Марриоттом выезжать небезопасно.

– Возможно, так и случилось. Поэтому его убрали.

Рэнделл остолбенело уставился на меня, помешивая ложечкой воздух в пустой чашке. Я потянулся за кофейником, но мой гость махнул рукой:

– Продолжайте.