Прощай, моя любовь...

Немного поколесив по тихому и уже сонному в это время центру на небольшой скорости, Глеб повернул в сторону выезда из города.

- Куда мы? – прокричала я.

- Я знаю пустынную дорогу недалеко от садов. Она ровная, по ней удобно гонять.

«А еще очень удобно расчленять одну доверчивую идиотку», - пронеслось у меня в голове, но я ничего не сказала. В конце концов, девчонки знают, с кем уехала. А Глеба, если что, найти не проблема. Да уж – ну и мысли у меня на свидании с понравившимся мужчиной. Стоп! А это свидание?

Когда доехали до места, на моих губах должно быть все еще играла эта глупая улыбка маленькой девочки, еще верящей в любовь. Глеб съехал с трассы сразу за садовым товариществом. Здесь была не просто дорога, а целый трек – тонкая полоска неплохого асфальта, уложенного в форме длинного овала. Кругом пустынно и тихо, только птицы поют и трава по пояс.

Едва мотоцикл оказался на твердом покрытии, Глеб остановился. Мы слезли и немного размялись, разговаривая о ерунде, в основном о планах на лето. Он с группой собирался на пару фестивалей в соседних областях, и мне было чертовски интересно слушать обо всех этих подробностях жизни Глеба-музыканта. Когда спросил, чем же я планирую заниматься оставшиеся два с небольшим месяца, честно ответила, что ничем особо. С одной стороны подросток во мне требовал преувеличить и приукрасить, но с другой - не очень умела и любила врать. Ложь родителям во спасение своей юной свободы - не в счет.

- Здорово, - сказал на это Глеб, - если тебе понравится скорость, сможем еще покататься как-нибудь.

Уши мои буквально запекло от удовольствия услышать такое. До конца пока так и не поняла, свидание у нас или нет, но уже получила приглашение на следующую встречу. Я была на седьмом небе от радости и, наверняка, смотрела на него влюбленными глазами. А его, кажется, подобный поворот вполне устраивал. Глеб довольно улыбался, был спокоен и расслаблен. Ну, оно и понятно, наверное, другого от еще одной фанатки и не ожидал.

А потом я узнала, что такое настоящая скорость. Оказывается, с шоу мы ехали медленно. Поначалу испугалась и завизжала от ужаса – ветер бросился в лицо, в ушах засвистело, стало прохладно и очень некомфортно моему чувству равновесия. Глеб тут же притормозил и спросил, стоит ли ему прекратить, но я, чуть придя в себя, ответила, что все в порядке. На самом деле это было вовсе не так – «хлебнув» конскую долю адреналина как никогда в жизни, сама не понимала, что произошло, но уже хотела еще. Мы разогнались снова, и теперь я кричала уже от восторга. Буквально вопила, повиснув на спине Глеба и не чувствуя себя собой. Он же только смеялся, ускоряясь все сильней.

Почти ночью мы подъехали к моему дому. Я была оглушена и дезориентирована – чувствовала себя, как атлет после победы на важной дистанции, как ученый, получивший нобелевку, как любовник, только что снискавший взаимность возлюбленной. Эта была та грань свободы, о которой раньше и помыслить не могла. Все прочее сейчас мне казалось незначительным и мелким. Только это новое чувство сопричастности, возможности разделить восторг, быть связанной безумным удовольствием, имело значение. Как и всегда после сильных эмоций я буквально засыпала, поэтому прощание получилось быстрым. Глеб еще раз сказал, что мы обязательно покатаемся вскоре, и уехал. Смотрела ему в спину, прислонившись к двери подъезда, до мушек в глазах и глупо улыбалась. А внутри у меня все танцевало. Наверное, это и были те самые бабочки - когда ты только что прекрасно провел время с объектом своих нежных чувств, знаешь, что это взаимно, и следующая встреча не за горами. Мне хотелось петь, не смотря на отсутствие предрасположенности к музыке, и пусть соседи закидают помидорами за то, что мешаю спать. Шуметь, конечно, не стала, но по лестнице поднималась, пританцовывая, и уже обдумывая, что надену на нашу следующую встречу. Ведь теперь я точно знала, что она состоится. Ах, как же это прекрасно – влюбиться в мужчину, который не должен был и посмотреть в мою сторону, и наслаждаться его вниманием. Может в жизни все же случаются чудеса?

На утро я все еще пребывала в том же настроении, а когда пришли подруги и начали выпытывать, как прошел вечер, внезапно поняла, что не имею ни малейшего желания хоть что-то им рассказывать. Можно было не говорить все, а лишь намекнуть, потом жадно ловить слухи о нас с Глебом и продолжать чувствовать себя принцессой, но я хотела не этого. Мне нужен был он, а не зависть прочих, не интерес ко мне через него, не сплетни за спиной. Счастье любит тишину, ведь так?

Я с трудом выдержала напор подружек. Соврала, что рассказывать особо нечего – просто довез до дома, мы поболтали и все. Вряд ли они поверили, и, возможно, я неправильно поступила. Их бурная фантазия могла выйти мне боком. Инна и вовсе почти обиделась, что молчу. А Алена, напротив, посмотрела так, будто все поняла и сказала только:

- Помни, Алиска, ты у нас – пай-девочка.