Прощай, невинность!

Эдвард поблагодарил экономку и сел в машину. Всю его сдержанность как ветром сдуло. Сердце колотилось так, что Эдвард задыхался. Его била крупная дрожь. Боже! Он готов был удавить Сюзанну, убить ее своими руками за то, что она выгнала Софи и Эдану на улицу. Миссис Мардок боялась, что может случиться нечто ужасное. Эдвард тоже боялся этого. Большой город — неподходящее место для одинокой молодой женщины с крошечным ребенком, да еще и без денег. Эдвард знал, что должен найти Софи, должен раз и навсегда покончить с этим безумием. Найти и спасти Софи. Похоже, ему еще раз придется разыграть из себя спасителя, но на этот раз будущее Софи было и его будущим.

Глава 23

Софи нервничала, нервничала с самого утра, ожидая встречи с Генри Мартеном. Генри, увидя ее сквозь стеклянную дверь, поспешил навстречу, прежде чем Софи успела постучать. Он широко улыбался.

— Как раз вовремя. Почему бы нам не погулять? Такой день!

Софи кивнула, пытаясь угадать, какие новости приберег для нее Генри — хорошие или плохие, но по выражению его лица ничего нельзя было понять. Генри взял ее под руку, и они спустились вниз. Над городом ярко светило солнце; деревья стояли уже почти голые, зато вдоль тротуаров ветер нес и кружил золотые и красные листья. Прохладный свежий воздух бодрил.

Они пошли вдоль улицы, Генри так и не выпустил руку Софи.

— Я говорил с миссис Ральстон и теперь полностью согласен с вами. Примирение возможно лишь в том случае, если вы пойдете на уступки и выполните ее требования.

Софи бросила на Генри встревоженный взгляд.

— Что она сказала?

Генри замялся:

— Она сказала… что будет удерживать ваши деньги до тех пор, пока вы не вернетесь домой… одна.

Софи вздрогнула. Генри смущенно порозовел. Софи почувствовала, как ее душу наполняет страх. Конечно, Генри ничего не понял. Но как он воспринял слова Сюзанны? И как объяснить ему, почему она так отчаянно нуждается в деньгах? Ей бы стало гораздо легче, если бы она могла поделиться с ним своими страхами, рассказать о своем затруднительном положении, обо всех своих тревогах… Но он может просто ужасно перепугаться. Софи боялась лишиться его дружбы.

— А она может это сделать? Задержать мои деньги?

Генри вздохнул:

— Я взял у ее адвоката копию соглашения об опеке. Ответ — да. Это недостойно, неэтично, но чисто технически — да, она может удерживать ваши деньги. Там, правда, есть кое-какие возможности зацепиться, но это потребует времени. Мы можем начать преследование в судебном порядке, можем подать иск о необходимости назначить другого опекуна вместо миссис Ральстон.

Софи остановилась и, смертельно побледнев, уставилась на Генри.

— Я просто не могу в это поверить!.. Я должна судиться с собственной матерью?! Это ужасно! Чудовищно!

— Да, это неприятно, — согласился Генри, внимательно глядя на Софи.

Она чувствовала, что близка к истерике. Но в то же время в ней нарастал гнев. Боль от предательства матери утихла за последние дни. Ее место заняла ярость: Софи ненавидела Сюзанну за бездушие, жестокость, за то, что та несправедливо обошлась с собственной дочерью и со своей первой внучкой.

— У меня остались кое-какие деньги во Франции. К несчастью, я уезжала в такой спешке, что не успела взять соответствующие бумаги в банке. Я сейчас занимаюсь переводом денег сюда, но без документов это займет много времени, чуть ли не шесть недель… — Голос Софи задрожал. Она слишком тревожилась о будущем, почти не спала ночами и никогда не чувствовала себя более усталой, чем теперь. Она нуждалась в чьей-то поддержке, ей недостаточно было сочувствия Рашель.

Тем более что с каждым днем увеличивалась возможность приезда в Нью-Йорк Эдварда Деланца.

Софи постаралась совладать с собой, чувствуя на себе испытующий взгляд Генри.

— Через несколько недель Дюран-Ру устраивает мою выставку. Очень надеюсь, что она будет иметь успех. Большинство из тех работ, что войдут в экспозицию, Дюран-Ру уже купил у меня, но несколько новых картин возьмет на комиссионных началах. Думаю, он согласится дать мне немного денег авансом, в счет будущей продажи. Я немедленно поговорю с ним.

Галерея находилась всего в нескольких кварталах от них, и Софи готова была броситься к торговцу в ту же минуту. Генри придержал ее за рукав.

— Софи, подождите. Вы слишком расстроены. Вы уверены, что не можете вернуться домой? Возможно, если я выступлю в роли посредника…

— Нет! — яростно выкрикнула она, напугав их обоих. Генри выпустил ее руку.

Софи съежилась, ее била нервная дрожь.

— Генри, вы просто не понимаете, почему я не могу вернуться домой одна.

— Да. Я не понимаю.

Софи нервно сглотнула, чувствуя себя на грани обморока.

— Я не могу вернуться домой потому, что моя мать требует, чтобы я отдала своего ребенка чужим людям, навсегда.

Генри онемел.

Софи осмелилась наконец посмотреть в его изумленные глаза.

— Да, у меня есть ребенок. Незаконный ребенок… маленькая дочка, ее зовут Эдана-Жаклин О'Нил, и я люблю ее всем сердцем.

— Боже праведный! — выдохнул Генри, и тут же его лицо запылало от гнева. В глазах мелькнула догадка. — Деланца?! Это он — отец? Этот ублюдок!