Прощай, Нью-Йорк? [СИ]

— Зачем ты это делаешь? — беспомощно выдыхаю я, пытаясь перевести тему нашего разговора, но думаю, Джек всё равно от своего не отступит. — Ты же ненавидишь меня и этому есть веские причины, так почему ты вдруг возвращаешь мне всё мое прошлое и… просишь меня вернуться к тебе? Для чего всё это или ты просто… врёшь мне? Но зачем, Джек? Ты хочешь, чтобы я почувствовала ту боль, что почувствовал ты, когда я уехала? Не сомневайся, я уже давно её почувствовала.

— Да, Клэр, я ненавидел тебя и, клянусь, я всё ещё тебя ненавижу! — спокойно выслушав меня до самого конца, вдруг срывается Джек, и я буквально вижу разжигающуюся злость в его глазах. — Но я ненавижу тебя, потому что это ты заставляешь меня ненавидеть тебя! Я ненавижу тебя из-за того, что ты уехала, из-за того, что ничего мне не объяснила, из-за того, что обвинила меня во всех наших проблемах, но даже не объяснила почему! Я ненавижу тебя, Кларисса, из-за того, что ты подарила мне всё, о чём я только мог мечтать, а затем всё у меня отняла, ненавижу из-за того, что ты вернулась спустя четыре года, из-за того, что я вновь увидел тебя! И я, чёрт возьми, ненавижу тебя из-за того, что всё ещё люблю!

Джек сильно вспылил, он буквально орал на меня приближаясь всё ближе, но сейчас во всём ателье повисает мёртвая тишина, слышно лишь тяжёлое дыхание Джека. А я замерла, но не отводя напуганного и, пожалуй, ошарашенного взгляда, смотрю на Джека.

Он любит меня… Джек Фостер имея жену и сына… любит меня даже спустя четыре года, любит даже после того, что я сделала с ним.

— И ты, правда, не понимаешь, зачем я хочу понять, что с тобой происходит? Зачем я пытаюсь узнать, почему женщина, которую я люблю больше жизни бросила меня одного? — уже намного тише, намного спокойнее спрашивает Джек. — Я просто… — вдруг усмехается он, — ты вернулась, Клэр, ты ответила на мой поцелуй и ты… заставила меня поверить в то, что мы ещё можем… всё наладить и быть счастливыми… вместе, — говорит Джек, смотря то на меня, то в пол, и я вижу, как тяжело даются ему эти слова. — Ты дала мне шанс на наш с тобой счастливый конец, — поднимает на меня взгляд он.

Мне становится жутко холодно, всё тело покрывается мурашками, а к глазам вдруг подступают слёзы, потому что я… знаю, каков будет конец нашей истории, а точнее, я знаю, что конец нашей истории наступил ещё четыре года назад и никакого продолжения не будет. И сейчас я чувствую себя слишком паршиво, потому что понимаю, что просто даю Джеку выговориться, даю ему шанс высказать все свои… желания, хотя знаю, что этому не бывать и… это слишком жестоко с моей стороны, жестоко как для него, так и для меня.

— Я ненавижу тебя за то, что ты с нами сделала, ненавижу… за то, что люблю тебя и ничего не могу с собой поделать. Но… — качает головой Джек, а по моим щекам уже скатываются слёзы, и я не спешу их смахивать. — И я… делаю всё это, я говорю всё это и спрашиваю всё это у тебя, потому что люблю тебя, Кларисса и, потому что, хочу, чтобы и ты призналась хотя бы самой себе, что и ты меня любишь, что и ты меня не забыла, что просто не смогла забыть, — медленно подходит ко мне Джек, а я не в силах пошевелиться, стою на месте, смотря на его расплывающийся от моих слёз силуэт. Слышать это, представлять, позволять думать об этом как о возможном исходе… слишком больно, слишком невыносимо. — Я хочу быть с тобой, я хочу… забыть всю нашу прошлую жизни и начать сначала. Потому что, я хочу быть с тобой… — подходит ко мне Джек и берёт меня за ледяные руки. — Мы можем уехать, сбежать туда, где никто не знает даже наших имён, мы с тобой можем исчезнуть и все о нас забудут, оставят нас в покое и у нас с тобой всё наладится.

Здесь слишком тусклое освещение, здесь слишком темно и я едва различаю в глазах Джека надежду, он, правда, надеется на наш «счастливый конец»? Он, правда, верит в свои слова? В свою идею?

Но… этому не бывать, поэтому я просто молчу, чувствуя давящую боль в груди при каждом моём вздохе, и с диким сожалением смотрю на Джека, понимая, что все его слова… крик в пустоту. Я не буду с ним ни сегодня, ни завтра и уже никогда, но не потому что я не хочу этого (я даже боюсь думать о своих подобных желаниях), а потому что я боюсь, но не за себя, а за Джека, за его жизнь, за его семью.

— Если бы ты любила Брайана… ты бы уже давно меня послала, а я, — усмехается он, — всё ещё здесь. Так что скажи это… скажи хоть что-нибудь, — смахивает слёзы с моих щёк Джек.

В тишине, кажется, проходит целая вечность, я всё ещё молчу, но уже не смотрю на Джека. Я будто стою на краю и ещё шаг, ещё хоть одно его слово и я упаду. Я в шаге от того, чтобы всё ему рассказать, потому что сейчас в этой тёмной комнате после всех слов Джека, я чувствую себя слишком слабой, слишком уязвимой. Мои ладони дрожат, хотя Джек держит меня за руки, мои глаза всё ещё в пелене слёз, а голова, кажется, вот-вот взорвётся.

— Ладно, — вдруг выдыхает Джек и в его таком родном и… любимом голосе я не слышу ни недовольства, ни усталости, лишь смирение и… понимание.