Прощай, Питер!

Мать вела переписку с норвежцем со словарем, сидя над каждым письмом часами. Они общались по-английски, так как он не знал русского, а она не знала норвежского. Английский оба знали так себе. Тем не менее, этого хватило для того, чтобы вести переписку и обмен фотографиями. Спустя какое-то время они даже начали созваниваться. И вот, ближе к лету, этот норвежец пригласил мать к себе.

Никите было сказано, что если все будет хорошо, то через несколько месяцев он тоже отправится в Норвегию. В свои двенадцать лет Никита отлично понимал, где он сейчас и где Норвегия. Никита уже представлял, как будет кататься по красивой асфальтированной дороге на роликовых коньках одетый в яркую красивую спортивную одежду, слушая кассетный плеер. Почему-то именно так он представлял себе картину успешной жизни.

А норвежец, ну что норвежец? Пусть будет норвежец. Тоже какое-никакое, а подобие отца. По вечерам Никита часто представлял себе новую норвежскую жизнь. Однако довольно быстро что-то пошло не так и мать вернулась домой практически через полторы недели после отъезда.

Именно в тот год они целое лето просидели в городе, так как мать никуда не устраивалась на работу думая, что на все лето уедет в Норвегию. Бьерн оплатил ей обратный билет чуть ли не первым классом, так как других классов не было. Видимо, отношения у них совсем не заладились. И несмотря на то, что после этого он продолжал писать письма и звонить до самого Нового Года, стало ясно – норвежца из Никиты уже не получится.

***

Никита толком не помнил своей бабушки. Только то, что она была хорошей. С бабушкой у него были связаны исключительно теплые воспоминания. Много времени они проводили вместе – играли в карты, перебирали гречку, месили тесто, пели песни, читали книжки.

Бабушка была хозяйственной. У нее в комнате все было на своих местах, а в доме царил порядок. Бабушка постоянно была при деле – убиралась, готовила, шила, читала любимый журнал «Барышня крестьянка» и откладывала для себя выкройки платьев из этого журнала.

По вечерам бабушка рассказывала Никите про жизнь в деревне. Про то, как жила в большом доме, про лошадей – Звездочета и Ромашку, про теплые летние вечера и чистый деревенский воздух, напоенный ароматом трав. Про то, как пряталась от своей матери в камышах, когда шкодила.

Никита с бабушкой были одним целым и проводили много времени вместе. В мире не было для него более верного друга. Вечерами, сидя с матерью в ее комнате, Никита недоумевал – почему она не такая, как бабушка? Мать все время пропадала на работе, а по вечерам замирала под дверью их комнаты, слушая о чем бабушка говорит с дедом. В эти минуты мать была для Никиты словно посторонним человеком. Она говорила: «Тихо, не мешай!», а сама замирала и ловила каждое слово, доносящееся из бабушкиной комнаты.

Мать считала себя бесправным человеком в доме родителей. Она боялась своего отца и старалась быть незаметной. Чтобы сбежать из дома мать даже отправилась в геологическую экспедицию, где и начала жить с местным пьяницей, от которого нагуляла Никиту.

Никита никогда не видел отца. Но кроме неудобства отвечать на вопрос: «Где твой папа?», особых чувств по этому поводу он не испытывал. Сначала отца не было в жизни Никиты, а потом его не стало и на этом свете. У отца была язва желудка, которую несколько раз оперировали. Когда Никите было двенадцать, а отцу сорок с небольшим лет, он умер от прободения той самой язвы. Иногда мать говорила, что любила отца, но чаще она его просто не вспоминала. А еще однажды отец Никиты сжег свою ногу на костре. Он тогда был сильно пьян и даже не заметил, что нога горит. Эту ногу потом спасли хирурги. Чудом избежали ампутации. Так рассказывала мать.

Никита не могу определить – тяжело ему без отца или нет. Просто не с чем было сравнивать. Когда мать вернулась к родителям с трехмесячным Никитой ей выделили комнату и место за столом. Но дед, ее отец, выразился более чем точно, когда держа Никиту на руках сказал: «Ты чай не медаль, на шее у меня висеть». Мать, и без того запуганная дедом, с тех пор ходила по дому на цыпочках, разговаривала шепотом и ловила каждый звук из соседней комнаты, пытаясь понять, о чем там говорят.

– Мы здесь на птичьих правах, – часто говорила она Никите.

В то время они жили небогато, но достаточно хорошо. Бабушка пекла пироги, готовила домашние пельмени и варила супы, жарила неподражаемые котлеты. Кухня дышала ароматами уюта. А потом бабушка заболела. Заболела тяжело, умирала долго и мучительно, безуспешно борясь с онкологическим заболеванием и медленно угасая. Бабушку возили на операции, выбивали ей дорогие лекарства, пытались поставить на ноги. Но в то время еще не было эффективной терапии для лечения этой болезни. А потом бабушка умерла. С тех пор дед стал суровым. Праздники в доме кончились, печь пироги стало некому.

***