Прощай, Питер!

В Вырице мать познакомилась с помощником истопника, который работал в пионерском лагере. Это был довольно необычный мужчина. Совсем недавно он вышел из тюрьмы, в которой просидел двадцать лет. По слухам, сидел за то, что в пьяной драке убил человека. Но Никите почему-то казалось, что за пьяное убийство двадцать лет не дают.

Мужчину звали Владимир. Про Владимира ходило множество слухов. Например, вспоминали о том, как на деревенской свадьбе он прошел через всю Вырицу с коромыслом и двумя ведрами самогона наперевес, не расплескав ни капли, несмотря на то, что сам был сильно пьяный.

Каким-то образом случилось так, что Владимир начал ухаживать за матерью, а она стала принимать эти ухаживания. Совсем скоро у них закрутился роман.

– Вот увидишь, – говорила мать, – У нас теперь будет своя дача в Вырице и мне не придется больше работать в пионерских лагерях.

– А что будет у него? – спрашивал Никита.

– У него будет квартира в Питере, – говорила мать. Она придавала большое значение таким вещам.

Никита с Владимиром начали проводить время вместе – ходить на рыбалку, в походы и в деревенскую баню. Но чаще Никита просто приходил к нему на работу и сидел в подсобке, слушая взрослые разговоры и вдыхая запах табака и кофе. Внутри у мальчика возникло новое необычное чувство – как будто кусочек пазла встал на место.

Обычно у всех вокруг были отцы, а у него не было. Возможно теперь у него тоже будет отец, думал Никита. Пусть и отсидевший в тюрьме половину жизни. Для Никиты это было совершенно неважно.

Почти все лето мать встречалась с Владимиром. Никита был практически уверен, что теперь у него будет отчим. Однако под конец лета то Владимир ушел от матери к своей бывшей девушке. В доме Владимира осталось шапка Никиты, а у Никиты остались бамбуковые удочки, подаренные несостоявшимся отчимом, и воспоминание о том, как он шел один по ночной лесной дороге из Пионерского лагеря домой к Владимиру с факелом в руках, так как Владимир пришел в гости к матери и Никита был там лишним. Это был второй раз когда Никита, пусть и на совсем короткое время, чувствовал что у него есть хоть какой-то отец. Пусть не настоящий и не родной, но отец.

***

Еще он навсегда запомнил летнее утро в изумрудной зелени и лучи золотого солнца, подсвечивающие дымку между деревьями. На даче детского сада, куда их отправили для оздоровления в короткий период северного лета, группа детишек играла возле фонтана. Маленький Никита был среди них.

Дорога на дачу была отдельным приключением. Детей набили в старый вонючий автобус и повезли из душного пыльного города в сторону леса. Бабушка дала Никите с собой пакет вишен и печенья. В автобусе нестерпимо воняло выхлопами, его трясло даже на ровной дороге. Путь был тяжелым. Спустя полчаса вишни и печенье вышли из Никиты забавной красно-желтой рвотой. Запах этой рвоты сопровождал Никиту весь остаток пути.

Минута отдыха случилась возле Стеллы на лесной опушке, установленной в память о военных подвигах Героев Войны. Он был искренне благодарен героям за возможность перевести дух. Именно там, стрекотом стрекоз и луговым разнотравьем, колышущимся на легком ветерке, Никиту встретило лето.

И вот он на даче. Никита еще совсем малыш. Рядом большой лагерь пионеров, на которых все малыши смотрят с замиранием сердца. Красные галстуки, белые рубашки и черные шортики, линейки, горны, отряды и купание по расписанию кажутся взрослой и счастливой жизнью.

Им рассказывали про пионеров и про вождя мировой революции. Объясняли, в какой прекрасной стране они живут и какое удивительное будущее их ждет. Водили в красный уголок, где висел портрет вождя, окруженный цветами и красными транспарантами. Там была даже клетка с настоящим соколом! Малышам обещали, что они станут октябрятами. А потом, если будут себя хорошо вести, то и пионерами тоже. А самые достойные станут комсомольцами и партийцами, гордо понесут знамя мировой революции. Так говорили воспитатели, которым дети безоговорочно верили.

Тем ярким летним утром Никита опустился на колени возле фонтана, чтобы начертить палочкой на земле что-то очень важное, и его голая коленка встретилась с осколком винной бутылки. Эта встреча на годы оставила след в жизни и на теле Никиты. Много раз потом он драл колени, но только от этого шрам остался навсегда. Заодно осталось в памяти беззаботное и яркое летнее утро возле фонтана и кровь.

Много крови. Кровь была алой, краснее, чем пионерское знамя. Все вокруг было в крови. Руки, ноги, рубашечка. Перепуганный воспитатель, перепуганный медик, много боли. Кажется, он увидел тогда свой мениск под лоскутом кожи, упорно не хотевшим вставать на место.

После того случая детям запретили играть возле фонтана. А для Никиты пребывание на даче перешло в разряд скучного лежания в кровати. Он был слишком мал для книг, поэтому просто лежал и смотрел в белый потолок и слушая, как снаружи трубят горны и маршируют пионеры. Ему очень хотелось стать пионером, но он не мог даже поиграть с другими детьми. Ни один из блестящих пионеров, воспитателей и будущих октябрят так и не навестил Никиту.

***