Прощай, Питер!

Какую музыку сыграют тебе хулиганы из этой посылки? Чем отзовутся в тебе эти негодники? Я не знаю. Желаю тебе, чтобы как и все в твоей жизни, они добавили в нее радости и разнообразия.

Крепко обнимаю твои крылья. Счастливо, Ники.

Лис

На обратной стороне конверта лежащего неподалеку Никки нашел стихи, которые он он сам написал когда-то:

Пойдем по крышам босиком, неслышным легким шагом.

Смотри вон там, внизу, мой дом, стреляет в небо паром.

Из черных труб своих, кирпичных.

Пойдем по небу напролом. Давай залезем выше.

Давай увидим все как есть. Давай поймаем ветер.

И выпьем с ним бокал вина – отличный будет вечер.

А утром, чуть открыв глаза, забудем то, что было.

Такое в память взять нельзя, хоть это и красиво.

И глядя сверху с теплотой, запомнит тот, кто выше.

Как дым из труб, как все блестит, как мы с тобой на крыше.

Как тихо я сказал тебе: «Давай залезем выше».

***

Все. Все, все, все. Кончено. Довольно. Хватит. Сколько можно рефлексировать и рыться в воспоминаниях? Жизнь продолжается, как бы глупо это не звучало. Даже если сейчас речь уже совсем не про жизнь. Главное то, что ждет впереди. Нельзя постоянно смотреть в прошлое. Иначе есть риск зачароваться и начать жить задом-наперед. Никита не хотел жить задом наперед. Никита хотел двигаться дальше.

– Знаешь, Кот, пожалуй застывай в вечности без меня. Оставайся здесь. Эта история заканчивается для тебя, для тени, для Наташи, да и для меня тоже наступает конец. Пора поставить точку. Каждый из нас должен двигаться дальше, согласно своему предназначению. Мы встретились здесь и неплохо провели время. Но теперь каждому из нас пора идти. Идти, сохраняя внутри себя те дорогие моменты, которые у нас были. И залитый солнцем город, и счастье, и минуты веселья, и яркие звезды, и морской ветер играющий в волосах. Прощай, Кот. Прощай, дом. Я ухожу.

С этими словами Никита вышел из дома оставив кота на диване в зале, рядом с письмом, и начал спускаться на улицу. Ему было все равно, что там – туман или черти с вилами. А может быть что-то еще. Какая разница.

Перед тем, как отправится к Сфинксам, Никита пошел на залив. Он вышел на причал, возле которого проводил столько времени в детстве, и долго стоял над свинцовой водой, глядя в бесконечную даль, которая еще не была испорчена кольцевой автомобильной дорогой. Той автомобильной дорогой, по которой Никита уезжал из этого города несколько лет назад. Дорогой, которой никогда раньше не было. Или была? Какая разница.

Залив всегда казался ему чем-то волшебным. Вода успокаивала. Волны, разбивающиеся о гранитную набережную, своим размеренным пульсом приводили его в созерцательное настроение. Однажды зимой Никита даже пытался дойти до Кронштадта по льду, но испугался бродячих собак и свернул обратно.

Залив был точкой притяжения. Куда еще можно было пойти в сбежав из школы? Когда ни домой, ни к матери возвращаться было нельзя. Залив становился тем местом, в котором можно было провести несколько спокойных часов с гораздо большей пользой, чем в школе, где его постоянно донимали глупыми тупыми шутками одноклассники.

Здесь Никита мог быть с собой, мог думать, рассуждать, просто смотреть на воду и наслаждаться свежим ветром. Кто хоть раз видел большую воду, тот навсегда сохранит ее в сердце. Кто хоть раз чувствовал как ветер играет в волосах, тот никогда не забудет запах свободы.

Свободным он был всегда. Никто и никогда не контролировал его жизнь. Никто и никогда. Не было заботливых родителей, которые бы водили его за ручку в школу и из школы. Не было никаких кружков и дополнительных занятий. Никому не было до него никакого дела и Никита почти всегда был представлен сам себе.

Раньше он часто и подолгу гулял по Васильевскому острову, знал все его дворы и закупки. Иногда он ходил с другими ребятами порыться на свалке, которая была на окраине острова, в надежде найти там что-нибудь интересное. Иногда часами сидел на балке под пирсом и смотрел на волны. Иногда ходил по дворам в поисках бутылок и металла или стрелял копеечки у метро. А иногда просто бесцельно шлялся по улицам целыми днями.

Зимой Никита катался с горки. Летом путешествовал зайцем на трамваях или сидел на лавочке в каком-нибудь сквере, наблюдая за тем, как вокруг кипит жизнь. Он сам всегда был в стороне от происходящего.