— Знаете, что самое смешное во всём этом? К нам через год пришёл один из снайперов. Его звали Павел Степняков. Павел каялся. Его всё прошедшее время грызла совесть. Он ставил на моё место своего малолетнего сына и мыслил о том, что на моём месте мог быть его сын. О том, как нажимает спусковой крючок, и винтовка выстреливает маленьким посланником смерти, как этот маленький посланник смерти прошивает детское податливое тело и тело террориста, а мгновение спустя они оба бездыханно падают на землю. В тот день уста Павла покинуло множество слов покаяния перед нашей семьёй, а на мой вопрос, почему об этом рассказывает, выстрела не произошло, ведь он не нажал на курок в тот день, — мои руки касаются моей цепочки с пулей, а из моих уст выходит горькая усмешка. — Как сейчас помню. Павел поднял свои глаза, в которых были слёзы, и сказал столь трудные для него слова.
— «Я нажал спусковой крючок в тот день и почти стал убийцей ребёнка», — всеми силами старался сымитировать и передразнить Павла. — «Почти из-за вот этой пули». Павел достал и поставил на журнальный стол винтовочный патрон. Калибр 7,62, хи-хи, — в этот момент меня пробивает на истерический смех, а рука не перестаёт крутить патрон, висящий на стальной цепочке. — Пустой. Совсем пустой патрон без пороха. Отсыреть патрон может по причине безалаберности человека, но чтобы полностью пустой патрон… Как сказал Павел, шанс один на миллион, если не больше. Этот патрон, как свадебное кольцо, символ наших отношений. Моих и Неудачи, — с нежностью провожу пальцем по патрону.
Комната вновь погружается в полную тишину. Девочки ошарашенно смотрят на меня, а я глажу притихшую Химари. Пять минут комната была погружена в молчание, ведь каждый думал о своём. Но тишину прерывает мой голос.
— Но у всего есть своя цена. Моя цена состоит в неудаче. Изрядной неудаче, которая иной раз заставляет ужаснуться. После случая с псом меня могла сбить каждая машина. Переходя перекрёсток любая машина, что прямым курсом ехала на меня ломалась, выходила из строя, заклинивала, глохла или ещё десятки причин, почему она должна была переехать меня любой ценой. Сидя в парке на лавочке в меня чуть не въехал грузовик. Твою мать, грузовик! — я всплеснул руками. — В нескольких десятках метрах от дороги, место огорожено вокруг молодыми деревьями, столбами и памятниками, но он должен был въехать именно в меня, сидящего на скамейке. Только выхвативший меня отец смог спасти меня от бытия быть переломанным овощем. Не верю я в то, что мог умереть. Скорее стать не двигающимся овощем, что может позволить себе только вращение глаз.
Я встал со стула, подошёл к раковине и налил в чистый стакан воды. Смочив горло, поворачиваюсь к девушкам и облокачиваюсь задом о раковину.
— После спасения из леса через неделю сгорел многоквартирный дом, где мы жили, думаю, говорить об этом не стоит. Вот я и подхожу к сути рассказа. До события связанного с вот этой крошкой, — я постучал указательным пальцем по пуле на моей шее. — Произошло ещё одно. Со мной ничего не происходило две недели, а потом землетрясение. Рушились многоэтажные здания, происходили аварии и… люди гибли толпами. Я видел, как умирали семьи с детьми, старики оказались под завалами, не в силах выбраться из квартир, задавленные под ногами толпы в общественных местах.
Я пустыми глазами окинул стены моей квартиры, остановившись на двух замерших девушках. Рядом на раковину запрыгнула Химари и принялась тереться о мою руку, на что рука уже рефлекторно принялась её гладить.
— Я выжил там, где погибли многие. Со мной не было моей Неудачи в каких-либо проявлениях. Не в тотальной неудаче, не в спасительном невезении. Её не было. Вот только в насмешку моей судьбе я вышел из этого ада без единой царапины. Своими силами, своими руками и совсем без чьей-либо на то помощи. Таким было моё испытание. Именно так я заслужил своё право выжить, когда должна была выстрелить эта малютка, — я вновь тру пулю, что висела на шее. — Спустя неделю, чтобы помочь забыть те события и растормошить меня, родители поехали со мной на юбилей открытия музея. Что ж, они были правы. Взятие в заложники заставило меня поднапрячь мозги и выйти из той прострации. Три недели без неудач и спасение от смерти. Именно столько стоило пройти то землетрясение.
— Я могу преувеличивать, могу не увидеть что-то из своих неудач, которых избежал, могу просто паниковать. Например, как утопленник, что тонет с бетоном на ногах, — на последних словах криво улыбнулся. — Может, неудача лишь немного будет бездействовать и вновь будет какое-то небольшое неудачное событие. Прибытие спецназа и вымотанные нервы сойдут. Но вдруг, просто представим, вдруг всё вновь повторится… Я прошу вас, будьте осторожны как никогда. Лучше приготовиться заранее, нежели бомба взорвётся в тот момент, когда мы не готовы.
Я обошёл девушек со спины и мягко приобнял их за точёные плечики, протиснув между их головками свою голову.