Прощай, СПИД! А был ли он на самом деле?

Несмотря на всю шумиху и срывы, спровоцированные Галло, охота за вирусом была в моде, и он упорно продолжал преследовать ретровирусы в течение нескольких лет. В 1980-м он наконец сообщил об обнаружении первого ретровируса человека. Вирус был выделен из человеческих лейкозных клеток, долгое время выращиваемых в лаборатории, где иммунная система не взаимодействовала с вирусом и не подавляла его. Команде Галло даже приходилось несколько раз подвергать клетки ударному воздействию сильнодействующих химикатов, чтобы выманить крепко спящий вирус из латентного состояния. Во второй партии лейкозных клеток никакого вируса обнаружено не было, но Галло это не смутило и он дал новому вирусу название с явной пропагандистской целью – вирус человеческого Т-клеточного лейкоза, или HTLV…

Исследователи HTLV могли менять и другие правила. Приняв за истину, что вирус распространяется между взрослыми, ученые рассчитали пятилетний «инкубационный период» между инфицированием и развитием лейкемии. Вскоре это число уточнили до десяти лет, а потом и тридцати, потому что обнаруживали растущее число здоровых носителей вируса HTLV. Однажды они решили, что вирус передается при сексуальных контактах, хотя лейкемия разражалась примерно в шестьдесят лет, тогда из шестидесяти вычли двадцать, чтобы получить сорокалетний инкубационный период. Затем, поняв, что вирус фактически передается ребенку от матери во время родов, инкубационный период официально продлили от сорока до пятидесяти пяти лет.

Когда я осознала, что все это значит, у меня по коже забегали мурашки, я не осмеливалась поверить в то, что это могло быть ошибочно, потому что мой опыт был вполне реален. Тем не менее, я много знала о докторе Дюсберге, который номинировался на получение Нобелевской премии за свою революционную работу, посвященную борьбе с раком, и много раз награждался за исследовательскую деятельность в Калифорнийском университете в Беркли. Его стали сторониться и злословить, когда он, подобно Галилею XX-го столетия, осмелился возражать против гипотез о ВИЧ/СПИД в 1987 году.

Практически он единственный проявил ко мне интерес, когда я стала связываться с другими «диссидентами» по всему миру. Да, прославленный доктор Питер Дюсберг сделал еще один вклад в мое освобождение, задав два простых вопроса. Первый он прислал мне электронной почтой 15 декабря 2006-го: «Мария, вы принимаете лекарства против СПИДа?» Я обстоятельно отвела: