Прощай, творение

Дом в Хэйвенсгейте заброшен и пуст, пыль таится в углах, пыль покрывает стол, стулья, кровать. Кого можно искать здесь, в забытом, всеми оставленном месте? Где-то там, на улице раздается далекий колокольный звон. Кого-то хоронят. Мысль приходит спокойно, не вызывает ни интереса, ни волнения, как бывает во сне. Пока мы спим, нас часто привлекают самые неважные детали и совершенно не занимает то, на что мы обратили бы внимание в реальности.

Не найдя того, что ищет в комнате, что бы он ни искал, Калеб поднимается на чердак. Чердак полон вещичек, потерявших свое значение. Мамины старые платья, отделанные роскошью Елизаветинских времен, склянки, старые игрушки, в которые никогда не играл Калеб. Вот лошадка, а вот король и его солдатики, их лица стерлись от времени, а костюмы выцвели, так что теперь совсем непонятно, что за страна им принадлежала.

Шаги Калеба отзываются скрипом. Он так же безмятежно думает, что, может быть, доски провалятся под ним. Но это не волнует Калеба, не заставляет его быть осторожнее. Запыленное окно на чердаке, круглое и маленькое, будто драгоценный камень в украшении, пропускает тусклый свет внутрь. Его белая полоска доходит до ступни Калеба, как указующая стрелка. Калеб идет к окну, и как только приникает к нему, забывает, где он есть и откуда пришел. И даже, кто он на самом деле. Смотря в окно, Калеб видит сцену. Софиты выхватывают из тени его собственное лицо, которое он не сразу узнает. На нем белый костюм и черная шляпа фокусника - сочетание, которое сейчас не кажется ему нелепым.

- Следующий трюк! - объявляет он, и сдергивает белое покрывало с лежащей на блестящем столе девушки. На ней бальное платье, белое с розоватым отливом и диадема принцессы. Она похожа на куклу. Ее лицо, в отличие от своего собственного, Калеб узнает безошибочно. Это Чэрити. Цепи охватывают ее запястья и щиколотки, привязывая ее к столу.

Калеб на сцене оборачивается к зрительному залу, говорит:

- Фокус заключается в том, что я волшебным образом окажусь на месте этой юной леди. Как же? Кто-нибудь может предположить, как я займу ее место? Что я готов сделать ради этого?

Зал взрывается ревом. Они все подначивают Калеба начинать. Они хлопают в ладоши, выкрикивают его имя. Чэрити плачет, ее волосы разметались, диадема сползла на лоб.

- Пожалуйста! - кричит она. - Не позволяйте ему этого сделать! Он же убьет меня! Вы что не понимаете, в этом суть фокуса! Он оказался на моем месте, убив меня! Я, я должна была быть здесь, а его кости к этому времени сгнили бы в городке, от которого не осталось даже названия! Пожалуйста! Я ведь не сделала вам ничего плохого! Я не хочу умирать! Я этого не заслуживаю! Он убийца, а не я. Он лицемер, а не я! Когда наступило бы мое время, я не позволила бы вашим детям и внукам умереть! Господи, да я не была плохим человеком! Я не желала зла! Я не болтала попусту! Я не плавала в воде! Я не шумела! О Нехеб-Хау, являющийся в городе, я не отличала себя от другого!

Калеб на сцене говорит:

- Так вы готовы?

- Да, - ревет зал, голос его един, как у огромного злого монстра с тысячами зубов. Калеб достает канистру с бензином, поливает Чэрити с ног до головы. Она зажмуривается, отплевывается, брыкается.

Калеб отворачивается от нее, снова смотрит в зал, и теперь ощущение двойственности уходит. Калеб больше не видит себя со стороны, он видит только зрителей. Зал полон мертвых людей, от них остались лишь кости и истлевшая одежда. Калеб видит пустые глазницы их черепов, оскаленные зубы.

Он достает из кармана спички, зажигает одну, смотря, как расцветает пламя.

- Все готовы? - спрашивает он. И зрители ревут в экстазе, слезы текут из глазниц существ, бывших, когда-то дамами. Они утирают их подолами сгнивших платьев его времен.

- Да, - говорит зал. - Начинай! Начинай! Сделай это, наконец! Это твой долг, преподобный Мэйсон! Кто, если не ты, сожжет ведьму? Кто, если не ты, станет колдуном вместо нее?

Говорит зал, вернее все они, в этом зале, говорят в голос.

Перед тем, как обернуться и кинуть спичку, Калеб видит одно единственное живое существо в зале. Айслинн. Айслинн молчит, в отличии ото всех остальных. Когда Чэрити занимается пламенем, она визжит.

Калеб закрывает глаза, чтобы не видеть, как плавится проклятая плоть ведьмы, а открывая, видит уже кладбище. Простой крест с его именем все еще стоит прямо и ровно. Зеленый газон освещает нежное, летнее солнце. Все вокруг прекрасно: и плакучие ивы, низко склонившиеся над могилами, и синее небо, ясное и насыщенное пушистыми, как вата облаками. Все напоминает о том, как прекрасна жизнь.

- Ты мёртв, Калеб, - говорит Айслинн. Калеб видит ее рядом. На ней черное платье и черная вуалетка. Ее губы сияют алым, слишком ярким для похорон цветом.

- Но я ведь всех пережил, - говорит Калеб. - Благодаря тебе.

- Не совсем так, - говорит Айслинн. - Я ведь все-таки отобрала у тебя жизнь. Не в буквальном смысле, конечно. Вспомни, кем ты был, Калеб. И кем ты стал теперь?