Прощай, творение

- Спасибо, - вежливо говорит Артем. Контраст между белизной и мягкостью линий античных статуй и черным железом огромных машин кажется почти красивым. Есть в этой оглушительной несхожести что-то удивительно подходящее. Если бы Артем делал музей, может быть, он тоже именно так бы его и устроил. Чтобы непохожие вещи соседствовали рядом, подчеркивая друг друга и создавая впечатление широты и многогранности человеческой культуры. Некоторое время Артем и Ливия ходят по залу в совершенном одиночестве, стук их шагов гулко отдается в помещении. Наконец, их замечает смотрительница музея. Юная женщина, которой, казалось бы, не место на этой работе. Ее узкие очки и строгая одежда делают женщину, похожей на молодую бизнес-леди.

- Может быть, провести вам небольшую экскурсию? - спрашивает она. У нее вежливый тон, идеальный акцент, но чувствуется в ней что-то неприятно-механическое, недружелюбное. Странно, Артем вот представлял всех итальянцев, как веселых и беззаботных людей.

- Да, - говорит Ливия. - Мы бы не отказались.

А потом она чуть оттягивает воротник платья, проводит ногтем по шраму. Артем, немного подождав и увидев понимание в глазах молодой женщины, делает то же самое. Женщина касается пальцем места над сердцем, кивает и вдруг расцветает, улыбаясь. Вся механическая, не слишком приятная вежливость из нее уходит.

- Джина ди Маджио, ученица Изабеллы Грано - говорит она искренне. - Очень приятно.

Ее карие глаза даже мгновенно приобретают какой-то теплый оттенок.

- Ливия. А это мой ученик Артем.

Джина улыбается им обоим еще радостнее, поправляет свои очки, а потом манит их за собой.

- Пойдемте, я догадываюсь, что вы здесь не ради статуй.

Они спускаются вниз, дверь в помещение Джина открывает ключом. Она явно заботится о безопасности. Помещение похоже на архив библиотеки, где Артем проходил практику на втором курсе, только намного, намного больше. Шкаф во всю стену с выдвижными ящичками придает всему помещению серьезный вид. Артему сразу становится неуютно, он вспоминает, как боялся пролить на что-нибудь важное минералку, когда проходил свою практику, поэтому целыми днями не пил, умирал от жажды и предсказуемо страдал.

Джина щебечет на своем идеальном английском:

- О, другие колдуны давно не наносили нам личных визитов! Вы же знаете, какие мы все самодостаточные и независимые существа! Сейчас мой брат занимается перепиской, а я оцифровываю архив. Было время, когда мы думали, что эта работа больше никому не нужна. Но мне она нравится. Раньше каждый Учитель приводил сюда своего ученика. Сейчас иногда пишут нам на почту или звонят, но это ведь все не то, не проверено, не точно... В конце концов, это важно - знать свой кабал, разве нет?

- Да, - подтверждает Артем, вспоминая свой собственный кабал. Он думает, вот бы посмотреть их родословную, хоть бы одним глазком глянуть.

- Мы здесь по делу, - говорит Ливия. - Мы нуждаемся в том, чтобы найти одного колдуна. Нам известно его имя и примерные годы жизни. Но он очень и очень стар. Я не уверена, что у вас есть сведения о нем.

Джина вскидывает бровь, мотает головой так, что ее собранные в высокий хвост волосы хлестают ее по щеке.

- Даже не говорите такого. Если у нас и нет чьего-то имени, так это имени Первого. Но имена его учеников у нас есть, к примеру. Мой род не оставлял своей работы. Сейчас, конечно, традиция умирает, но раньше мы записывали всех.

- Хорошо, - говорит Ливия. - Значит нам нужен колдун по имени Шаул, царь Бит-Якина. Жил где-то в восьмисотых годах до нашей эры.

На лице Джины не отражается никакого удивления, она спрашивает, мило улыбнувшись:

- Ваш предок?

- Нет, - говорит Ливия. - Я полагаю, что нет.

- Вы же понимаете, что должны будете напоследок записать нам свое имя, - говорит Джина. В ней удивительно сочетаются строгость и веселое дружелюбие. Она открывает ящик за ящиком, ищет нужные ей карточки. Джина перебирает их довольно долго, оттого Артем уже думает, что ничего-то она не найдет. Ливия и Артем ждут, пока вдруг Джина не вскрикивает:

- Нашла! Простите, что так долго. Ну, разумеется, он же жил до нашей кодификации. Задолго до нее!

Джина ведет их в соседнее помещение, больше похожее на длинный зал, где, как и на любом складе музейных редкостей, поддерживается строгий контроль влажности и абсолютная чистота. Они идут вдоль этого зала, и Артем видит висящие на стене свитки пергамента, неожиданно без излишней заботы свернутые в рулоны. Но когда они проходят чуть дальше, свитки уступают место листам папируса, церам, глиняным табличкам, хранящимся, как и полагается древностям, за стеклом. Множество имен на множестве разных языков написаны множеством разных людей. Артема в какой-то момент поражает масштаб: сколько жизней уместилось в этом зале. Джина подводит их едва ли не к последнему экспонату. Табличка такая древняя, что клинопись на ней почти не разобрать. Ливия смотрит на табличку так, будто понимает сразу и все-все, она прижимает руку ко рту.

- М, - говорит Артем Джине. - Я ничего не понял, можно карточку посмотреть?