Прощай XX век (Память сердца)

Лошадь неспешно довезла нас до дома Люсиных родителей, небольшой аккуратной деревенской избы, очень чистой и уютной. Люсины родители, Андрей Яковлевич и Нина Васильевна, скажу без преувеличения, приняли меня как родную дочь. Они являли собой пример заботливого и нежного отношения друг к другу и к своим детям. Люсин папа вставал по утрам раньше всех и отправлялся за грибами в лес недалеко от аэродрома. За полчаса он набирал небольшую корзинку молодых белых грибов, похожих на темно коричневые камушки, крепкие и круглые. Пока мы спали, он жарил грибы, заправляя их яйцами, и ставил самовар. Мы вставали прямо к завтраку и уплетали его за милую душу. Мама в это время уже во всю хлопотала по хозяйству дома или в огороде.

Между тем Люся показала мне Тарногу, потому что учебный год еще не наступил, и нам не надо было рано вставать и бежать в школу, не надо было готовиться к урокам.

Через много лет в буклете о Тарногском Городке я прочитала, что люди появились здесь в 13 веке прошлого тысячелетия. Тарножане — это потомки русских людей, бежавших от татарского нашествия из Ростова и Суздаля, а также вольнолюбивых новгородцев, осваивавших новые земли. А совсем недавно археологи обнаружили в тарногских лесах дохристианское святилище, что говорит о еще более древнем пребывании людей в этих местах.

Но мы с Люсей не думали об этом, а просто ходили по Городку и разговаривали, и я смотрела по сторонам и впитывала в себя новые впечатления. Тарнога оказалась большим красивым селом. Оно стояло на высоком берегу в месте слияния светлой речки Тарноги и темной лесной реки Кокшеньги, огибающих Городок и естественным образом отделяющих его от сосновых лесов на противоположном берегу. Я радовалась тому, что село стоит на песчаной почве и здесь не будет сезонной грязи, действующей на меня убийственно в родной Вологде, стоящей среди болот. Сколько бы ни асфальтировали и не подсыпали вологодские дороги, во время распутицы они утопают в грязи от просачивающихся снизу вод.

Вдоль центральной улицы Тарноги привычно располагалось кирпичное административное здание райкома партии и райкома ВЛКСМ. На этой же улице были Дом быта и магазин. Рядом стояла деревянная начальная школа с интернатом для детей из дальних деревень. На одном конце улицы находился Дом культуры, похожий на все Дома культуры Советского Союза, и, представлявший собой двухэтажное кирпичное здание. В то время в Доме культуры работал самодеятельный театральный коллектив, а также уникальный национальный хор местных исполнителей. Он состоял из нескольких пожилых и молодых женщин, выступавших в старинных русских костюмах. Яркие, вышитые и украшенные кружевами рубахи и сарафаны не одно столетие хранились в бабушкиных сундуках. Знаковые узоры вышивок несли древнюю информацию новым поколениям русских людей. Я была поражена любовным и бережным отношением к этим вещам, выглядевшим так, будто их только что сшили. Головные уборы из красной и желтой ткани, расшитые серебром, золотом и жемчугами, украшали даже старушек и делали их молодыми. На шее каждой артистки были надеты «янтари» — темные от времени янтарные бусы, где каждая бусина была величиной с голубиное яйцо, и гайтаны — длинные, до пояса, золотые, серебряные и медные цепи в полпальца толщиной, с православными крестами посредине.

Каждый вечер в Доме культуры показывали кино, а сцена использовалась для выступлений местных и приезжих артистов. Здесь же проводился модный тогда «Устный журнал», включавший лекции специалистов по какой-нибудь одной теме. Например, медики читали лекции «О вреде алкоголя», или «В здоровом теле — здоровый дух», а педагоги — «О культуре поведения». За Домом культуры простирался прекрасный сосновый бор, служивший своеобразным парком отдыха местных жителей. Это был ухоженный кусок настоящего леса, с высокими стройными соснами, растущими на усыпанной иголками и шишками песчаной почве. Воздух в бору был пьяняще чист, поэтому даже простая прогулка в нем доставляла истинное наслаждение. На входе в бор стояла открытая танцевальная площадка — место танцев, встреч и знакомств молодежи. Два столба с натянутой волейбольной сеткой, расположенные сбоку от Дома культуры, символизировали волейбольную площадку, а зимой здесь прокладывали лыжню. Вокруг бора стояли частные дома. Тут были старые бревенчатые избы и новые постройки, высокие дома-пятистенки, обшитые «вагонкой», с резными наличниками на окнах и «подзорами» под крышами и по бокам. Раскрашенные яркими красками, они празднично смотрели из-за коричневых стволов деревьев.

Другой конец центральной улицы уходил к средней школе, в которой мне предстояло работать, и терялся в старой части поселка. Я прожила у Люсиных родителей уже недели две, когда директор школы, Андрей Андреевич Угрюмов, известный тогда не только в Тарноге, но и в Вологде ученый, знаток русского языка, краевед и просто Учитель с большой буквы, предложил мне место в «учительском доме». В этом предложении не было никакого подвоха. Просто лучше он ничего не мог мне предложить.