Прощайте, призраки

Мне почудилось, будто я заглядываю в душу Никоса, который стал мне ближе, после того как привез меня сюда. Я подумала о Каммарате, о том, как судьба этого каменщика-авантюриста, занявшего землю, которая ему не принадлежала, и создавшего на ней собственную вселенную, могла взволновать душу юноши, унаследовавшего ремесло своего отца, и невольно сравнила его с Пупаро. И Де Сальво, и Каммарата занимались строительством домов, только их пути пошли в противоположных направлениях — первый подчинялся правилам, второй сам их изобретал. Никос же еще не выбрал, какой дорогой ему идти. Днем он усердно работал на кровле моего дома, вечером получал удовольствие от соприкосновения с этим воплощением анархии в искусстве, обветшалым и необитаемым. Наши мысли текли в одном русле, вслух можно было ничего не говорить.

— Я не сумела бы построить ничего красивого, — произнесла я и уселась на тротуар возле мотоцикла.

Никос плюхнулся рядом, предварительно вытащив из багажника пакет, в котором обнаружились пластиковая бутылка, наполненная красной жидкостью, и два хрустальных бокала, завернутых в газету.

— Вино с Этны. Выпьешь?

Он угадал, что я буду пить и предпочту стеклянный бокал пластиковому стаканчику, а может, просто хотел произвести впечатление и подчеркнуть благородство собственных привычек. Я скрестила ноги, устроилась поудобнее и отхлебнула первый глоток из бокала, протянутого мне Никосом. Вино оказалось терпким и приятным.

— Прости за мой вчерашний вопрос. Обычно я не вторгаюсь в жизнь людей столь бесцеремонно.

В голове начинало проясняться, по ногам и рукам заструилось тепло.

— Это тяжелая история.

— У меня сильные плечи.

— Дело было два года назад. Хочешь еще вина?

Он снова наполнил наши бокалы. Мне подумалось, что нам не помешала бы какая-нибудь закуска вроде чипсов или орешков. Тем временем кривоватые творения рыцаря Каммараты мрачно взирали на нас. Лошади, знатные люди, воины в доспехах — все эти создания словно очнулись ото сна и обступали нас, желая согреться у очага нашего разговора.

— Ее звали Анна. Она единственная девушка, которую я любил. Мы попали в аварию, возвращаясь из Сан-Сабы. Знаешь, где это? Там берег холмистый, а песок так и сверкает.

Я молча кивнула. Мы с родителями много раз ездили купаться и в Сан-Сабу, и в лежащий по соседству Акваладрони. Я как наяву представила себе тот пляж с переливающимся на солнце песком.

— Мы поехали туда поплавать. В тот день нам хотелось просто побыть вдвоем. Анна окончила школу и мечтала поступить в университет, но ее родители были против, они заявили, что у них нет денег, что все это глупости и что Анна в любом случае не осилит учебу.

— Это действительно было так?

— В школьном аттестате у Анны были невысокие оценки, и учителя не любили ее — в первую очередь за красоту, а еще за то, что она всегда им перечила. Как говорится, за словом в карман не лезла. Она не могла спокойно сидеть за партой, не могла держать рот на замке.

— Она была твоей девушкой?

— Она была девушкой моего друга Марчелло. Такое случается.

Я допила второй бокал вина, держа его двумя руками, точно чашку без ручки.

— В тот день мы о нем не вспоминали, — продолжил Никос. — Мы с Анной тайно встречались на протяжении четырех месяцев и каждый день думали, что делать и как открыть ему правду. Анна боялась, что, если бросит Марчелло, он убьет себя.

— У нее были основания так считать?

— Я тоже боялся. У Марчелло дома творилась неразбериха, годом раньше умер его отец, и мой друг занялся наркоторговлей. Я тусуюсь с такими вот людьми, а не с девушками на выданье, уж извини.

— Ну, я вроде бы не девушка на выданье, а замужняя женщина, так что можешь не извиняться.

— Ага.

Никос налил нам по третьему бокалу и закурил.

— А дальше? — поторопила я.

— Тебе не наскучил мой рассказ? Ладно, тогда продолжаю. Я уже упомянул, что в тот день мы с Анной не говорили о будущем наших отношений. Да и что там было обсуждать — мы жадно любили друг друга всякий раз, когда оказывались наедине, я хотел, чтобы она стала только моей, ей было страшно расстаться с Марчелло, я чувствовал себя виноватым, Анна чувствовала себя виноватой, а Марчелло ни о чем не подозревал. В тот день мы решили не касаться больной темы еще и потому, что нет ничего хуже для влюбленных, чем ссориться и кричать после того, как они уже позанимались любовью.

— Сколько вам было лет?

— Мне восемнадцать, ей двадцать. Так вот, мы приехали на море и решили зайти в воду вместе, как поступили бы парень с девушкой, которым нечего скрывать. Прежде мы виделись украдкой, нигде вместе не бывали, ни в баре, ни в пиццерии. Анна опасалась, что кто-то из знакомых заметит нас и разболтает обо всем Марчелло. Я предложил: «Давай сегодня вести себя так, как будто всем известно, что мы с тобой любим друг друга. Погуляем, искупаемся». Я давно обратил внимание, что плавание успокаивает.

— Ты прав, мне плавание тоже помогает расслабиться. Только для этого я должна быть в море одна, а не с кем-то еще.