Прощайте, скалистые горы!

Кайфер остановил «опель-адмирал» около небольшой деревянной часовни, одиноко стоящей на пригорке, перед въездом в Печенгу. Вылез из машины. Большим полем раскинулось перед ним кладбище в четыре с лишним тысячи берёзовых крестов. Они, как строй погибших солдат, окружили гранитный постамент, над которым возвышался большой чёрный крест из мрамора. На бронзовой дощечке были выбиты слова памяти погибшему командующему армией.

Кайфер прочитал несколько надписей на крестах, прошёл по краю огромного кладбища и остановился около ветхой часовни, рассматривая висящий в ней большой бронзовый колокол. По его ободку в один ряд выступали крупные буквы старинного русского шрифта. Генерал с трудом по слогам прочитал: «Подарок князя Печенгского…» — дальше не было видно, а заходить в часовню он побоялся, она могла рухнуть…

Машина круто развернулась и, свернув с главной дороги, закачалась, запрыгала по грязной прифронтовой широкой тропе, направляясь к Чаравара — гарнизону и штабу дивизии около Муста-Тунтури. Кайфер вспомнил почему-то последний виденный им в Лейпциге парад войск. Шум и звон отдавались в ушах. Всё сильнее и чаще дребезжали барабаны, визжали фаготы и трубы. Быстрым маршем проходили войска трёхколонным строем, мелькали ровные ряды высоко подымающихся ног… Потом всё это мгновенно исчезло. Вместо войск мысленному взору представились ряды берёзовых крестов, тянувшихся до бесконечности. Кайфера передёрнуло, по телу прошла дрожь.

— Боже мой! Когда наступит этому конец! — вслух сказал он и тут же подумал: «Пусть лучше его не будет».

Машина пробуксовала на гальке, спустилась в лощину и остановилась около одноэтажного каменного домика. В нём было темно. Зимбель открыл наружную дверь, зажёг свет в прихожей.

— Где часовой? Почему нет охраны дома? — резко спросил Кайфер.

Зимбель пожал плечами, помогая раздеться генералу.

— Где же эта… Эмма? Спит, что ли? — удивился Кайфер, доставая сигару, и вдруг бросился в угол комнаты.

Зимбель отпрянул в сторону и увидел стоящий в углу автомат. В соседней комнате послышались стук и шарканье ног. Кайфер постучал костяшками пальцев в дверь, но тут же сел в кресло, задыхаясь от гнева. Зимбель хотел было открыть дверь силой, но из комнаты донеслось:

— Минутку, дорогой, я открою.

Эмма вышла раскрасневшаяся, непричёсанная, испуганная. Длинный серый халат с вышитыми чёрными оленями был не застёгнут.

— Мой милый!… Ты так быстро вернулся… Что-нибудь случилось в дороге? — Она взяла сигарету, села на низкую спинку кресла. — Почему ты молчишь? — Эмма положила руку на плечо Кайфера, но сразу убрала её. — Прикажи обер-лейтенанту пойти погулять. Я слышала, он так любит природу…

— Кто ещё есть в доме? — спросил Кайфер.

— Мне было скучно. Сегодня ужасная погода. Я пригласила…

Кайфер оттолкнул женщину и кивнул Зимбелю на дверь.

Адъютант выволок за шиворот солдата. Тот, дрожа, вытянулся перед генералом.

— Напишите приказ, — спокойно начал Кайфер, — за оставление поста, солдата… узнайте фамилию… расстрелять. Подпись моя.

Эмма вскрикнула и замерла.

— Без суда? — спросил Зимбель.

— Да! Вот он приказ фюрера 00370, — Кайфер потряс перед носом солдата свёрнутым вдвое листом. — Этот будет первым. А вы! — Кайфер круто повернулся к Эмме, — вы немедленно покиньте этот дом. Зимбель! Выведите эту женщину.

Генерал ушёл в свою комнату.

В доме быстро наступила тишина. На дребезжащий телефонный звонок никто не отвечал. Ровно тикали стенные часы. За окном стучали о гранит подбитые шипами ботинки заступившего на пост егеря. Кайфер сидел за столом, шарил глазами по карте. Видел себя во Франции, Польше, потом в Чехословакии, Румынии, и наконец в России. Неожиданно пришли на память слова Бисмарка о том, что русский ямщик долго запрягает, но уж коли он поехал, скоро не остановишь. Вздыбленной представилась ему Россия у ворот оставшейся одинокой Германии. «Какой роковой конец заготовила нам судьба!» — подумал Кайфер и опять вспомнил большое кладбище с берёзовыми крестами.

— Спирту! — приказал генерал Зимбелю, когда тот вернулся.

Зимбель знал, что Кайфер пил спирт редко, когда ему нужно было заглушить невыносимую душевную боль. Начало этому было положено ровно тридцать лет назад. Кайфер до безумия любил свою жену. На второй год совместной жизни у них родился сын. Жена после неудачных тяжёлых родов сошла с ума и до начала войны находилась в психиатрической больнице, где и умерла. Всё это время Кайфер ждал её выздоровления, да так и состарился с надеждой.