Прощальное эхо

— Примерно этого я и ожидала. — Оксана задумчиво прочертила черенком вилки на скатерти длинную «восьмерку». — И это нормально. А теперь давай поговорим, как взрослые люди. Без излишнего пафоса… Вы с Наташей молоды, любите друг друга, у вас прекрасная семья. Зачем вам ребенок, который будет постоянно напоминать о неприятном прошлом? Ты, Андрей, подумай о своей жене, пожалуйста! Ей наверняка хочется иметь собственных детей, и они у нее обязательно будут. И тогда она поймет, что чужую ляльку любить по-прежнему не сможет. Она будет мучиться, потому что девочка совестливая, это видно невооруженным глазом. А главное, Настя будет страдать. Кому это нужно, скажи?.. К тому же я заплачу вам сумму, которая не только компенсирует все ваши расходы, связанные с воспитанием моей дочери, а позволит безбедно прожить, даже не работая, пожалуй, пару-тройку лет.

Наташе показалось, что воздух в комнате внезапно сгустился и всей своей массой надавил на лоб, на виски, на барабанные перепонки. Тишина стала серой и плотной, как слежавшаяся вата. Андрей встал из-за стола, подошел к подоконнику, взял бутылку с испанским «Мускатом» и поставил ее перед Оксаной.

— Ужин закончен, — произнес он глухо. — Уходи и забирай свои подарки. Куклу я сейчас принесу. Ты в свое время убила не только то, что было между нами, ты сознательно и хладнокровно убила нашего ребенка. Поэтому я не хочу видеть тебя в своем доме. Более того, я не могу тебя видеть. А Настю, можешь мне поверить, ты никогда не получишь…

В этой его последней фразе прозвучало что-то веское, угрожающее, веющее безнадежностью, как серый могильный камень. Оксана вся подалась вперед, затем поднялась со стула и побледневшими даже под слоем помады губами сказала:

— Не смей так со мной разговаривать, тем более при этой девочке. Это только наше с тобой дело, и больше ничье! Я никого не хотела убивать, наверное, поэтому Бог и решил, что Настя будет жить… И он уже наказал меня в полной мере. Можешь не добавлять от своего имени. Я пришла сюда не нападать на тебя и не устраивать скандалы. Тебе есть что еще мне сказать?

— Уходи, — бросил он резко, не отрывая глаз от паркета.

Оксана развернулась и быстро вышла из комнаты. И тут же с силой захлопнулась входная дверь…

* * *

Часовая стрелка медленно приближалась к двенадцати. А Наташа по-прежнему сидела на диване, подтянув к груди острые коленки и положив на них подбородок. Глаза ее были пустыми и безнадежными, как у смертельно раненной собаки. Выключив свет в коридоре, Андрей вошел в комнату.

— Ну что, наверное, будем ложиться спать? — спросил он, присев перед ней на корточки и легонько пощекотав маленькие розовые пальцы.

— Да, — согласилась она равнодушно, но с места не двинулась. Он вздохнул и поднялся, тяжело опершись одной рукой о мягкий гобеленовый подлокотник. За окном давно стемнело. Настя спала в своей кроватке на колесиках. Луна тревожным желтым маяком заглядывала в квартиру.

— Послушай, так же нельзя! — Голос Андрея звучал умоляюще. — Что, в конце концов, произошло? Пришла Оксана! Ну и что? Нельзя было исключать этого. Но она здесь больше не появится… Настенька осталась с нами. Мы друг с другом…

— В этом-то и дело, — отозвалась Наташа едва слышно. — Мы остались друг с другом вопреки здравому смыслу. Это я должна была уйти, а не Оксана. А я осталась, и от этого мне сейчас плохо. Но никто в этом не виноват, кроме меня самой.

Он болезненно поморщился и отвернулся. Собственные слова казались ему отвратительно фальшивыми и неубедительными. А Наташа с ее обостренным чутьем не могла этого не заметить. Что же все-таки произошло? Почему так получилось? Почему не прошел шок от встречи с Оксаной? Ведь он был готов к этому и, кажется, твердо знал, что никаких изменений в своей жизни не хочет. Почему же тогда, когда она появилась из-за угла дома, он почувствовал, как останавливается сердце? Он говорил с ней сегодня даже без тени прежней близости, но так всегда бывает, когда встречаешься с человеком, которого не видел очень долго. Тогда кажется, что лицо — то и вроде бы не то, взгляд — тот и вроде бы не тот. Даже голос, даже мимика — чужие и незнакомые. Когда она подошла совсем близко, он почувствовал ее теплое дыхание на своей щеке. Оксана, кажется, стала еще красивее, чем была. В плавных линиях ее фигуры наметилась зрелая утонченность взрослой женщины, скулы чуть заострились, придавая лицу французский шарм. Странно, поскольку она живет в Англии, где серая холодная Темза, королевские гвардейцы в медвежьих шапках и вечный промозглый туман. А сама осталась по-прежнему источающей солнечное золотое тепло, прекрасной и желанной… Нет, тысячу раз нет! Есть Наташа, ласковая и трогательная. Есть Настя, которая ее любит и зовет мамой Наташей… Но почему все так страшно переменилось? Почему еще позавчера его жена была безоговорочно самой красивой и самой любимой женщиной на свете, а теперь уже приходится настойчиво убеждать себя в этом?