Прощальные слова

— Если я не буду хоть чуть-чуть смеяться каждый день, то окажусь окруженным грустными, больными людьми, так что делаю, что могу, чтобы справляться со всем и в то же время заставлять пациентов улыбаться.

— Все это имеет смысл.

Может, стоит попробовать следовать его примеру. В моей жизни остается не так много места для веселья и смеха, и сейчас неожиданно становится ясно как мне этого не хватает.

— Сейчас вернусь, схожу за шарами для нашей дорожки.

Скругленная скамейка привлекает своей мягкостью, и я растягиваюсь на ней в ожидании Джексона с шарами для боулинга. Он каким-то образом умудряется уложиться в один заход, и, сложив их около дорожки, присаживается рядом со мной.

— Ну что, как звали твоего бывшего?

— Майк, — отвечаю я, чувствуя тяжесть в горле от одной лишь необходимости произносить это имя вслух.

— Мне жаль, что тебе приходится это переживать. Расставания никогда не бывают легкими.

— Ничего хорошего в этом нет, — хотя жизнь могла сложиться куда хуже.

— В этом ты права.

Появляется официантка с планшетом для заказов, хотя все ее внимание сосредоточено на чем угодно, только не на нас. И я могу это понять, насколько большое здесь столпотворение.

— Напитки или ужин?

— И то и, то, — отвечает Джексон.

— Дать вам время обсудить меню? — продолжает она.

— Пожалуйста. Но мы могли бы сразу заказать напитки, — Джексон указывает на меня, ожидая мой заказ.

— У вас есть «Смоук энд Дагер»?

— Есть, — одновременно с этим она записывает заказ.

— Мне «Бостон Лагер», — добавляет Джексон, — тебе нравится «Смоук энд Дагер»? — удивляется он, будто бы это прибавило мне балл в нашей игре в «свидание».

— Я же сказала, мне нравится темное пиво.

— Так и есть. У тебя хороший вкус.

До сегодняшнего дня не представляла, что подумаю такое о себе, но, может быть, пора начать с чистого листа?

— Итак, я должен спросить, раз подслушивал, пока ты читала сегодня бабушке. Чарли — это твой дедушка? Она и до второго приступа спрашивала о нем.

— Нет, на самом деле, я не до конца поняла, кто такой Чарли. Это все довольно странно. Она ни разу за все эти годы не упоминала его имени, так почему сейчас?

Джексона, похоже, удивило это так же, как и меня.

— Работа мозга для нас до сих пор остается загадкой, а сердечные приступы могут влиять на наши воспоминания или прошлое, которое было заперто глубоко внутри.

— Наверное, так и есть. Просто от всего этого как-то неспокойно.

— Может, тебе поискать его? — предлагает Джексон, как будто стоит лишь погуглить этого парня, и сразу вскроется, кто он и какая у него история.

— Я даже не помню его фамилию, даже упоминалась ли она где-нибудь в дневнике, а еще, он был солдатом. Мне не хочется искать парня, который мог убивать людей. Может, он пытался причинить ей вред? Я все еще мало знаю об этой истории.

Джексон пожимает плечами:

— Может, ты права. Нужно читать дальше, но ты обязана рассказать, что происходило потом, потому что я в какой-то степени заинтригован.

— Сам виноват в этом, раз решил развесить уши, ты так не считаешь? — я игриво толкаю локтем его руку, задирая его ухмылкой.

Он отклоняется с милой улыбкой, я закатываю глаза.

— Мне бы очень не хотелось повредить твои руки. Они застрахованы?

— Может быть, — он вздыхает, — в любом случае, держи меня в курсе событий. Мне очень любопытно, куда это все приведет.

Я открываю меню, чтобы отвлечься от идеальной улыбки этого мужчины и эффекта, который он на меня производит. Весь день я так легко отвлекаюсь из-за Джексона.

«Сосредоточься. Сосредоточься. Меню». Выбрать закуски очень легко, раз мы одновременно будем играть в боулинг.

— Хм, начос и мацарелла…

— Мы и говорим на одном языке. Как тебе это нравится? — шутит он. — Хочешь взять на двоих?

— Думаю, могу на это пойти, — возможно, прозвучало серьезнее, чем попытка немного пошутить.

Я слишком стараюсь, из-за этого мои свидания были так неудачны. Все выходит плохо, и мне достаются мужчины типа Майка.

— Я тебе не нравлюсь, правда же? — выпаливает он.

— Что? — от удивления из меня вырывается писк. — Что заставило тебя так подумать? — если конечно не считать мое не очень удачное желание пошутить и странную неловкость.

Моя нервозность так очевидна. Наверное, я выгляжу сейчас как дура.

Он открывает меню, но, кажется, это лишь для того, чтобы как-то занять руки.

— Ты как будто бы очень стараешься во мне разобраться.

— Я люблю так делать. Это как игра в угадайку… знаешь, права я или не права в определенных аспектах, — говорю ему я.

— То есть я тебе нравлюсь?

Не могу скрыть улыбку, появившуюся в уголках губ.

— У тебя есть какие-то проблемы с самооценкой, о которых мне нужно знать? — на этот вопрос ответ явно отрицательный, но подразнить хочется.

— Они есть, и ты сейчас не помогаешь делу. Совсем.

Я перестаю бороться с улыбкой и чувствую, как краснеют щеки:

— О, да ты ведешь серьезную игру.

— А как еще я смогу победить? — спрашивает он.

— Ну, у тебя все еще ни одного страйка, так что я даже не знаю.

— А это уже удар ниже пояса, — говорит он сквозь смех.

— Ты крутой парень.