Прощальные слова

— На данный момент, у нее нет никаких физических повреждений, кроме легкой слабости в левой руке и ноге, но она выглядит немного растерянной, что вполне нормально после инсульта.

Энни тяжело дышит, как обычно погруженная в свои мысли. Я знаю ее достаточно хорошо, чтобы предположить, что она сейчас проходится по длинному списку «а что, если…» в своей голове.

Она спрашивает:

— Это состояние пройдет?

¬— В большинстве случаев со временем это проходит. На своем опыте, я видел легкие случаи потери памяти или бреда, но с этим может помочь когнитивная терапия, — доктор Бек складывает руки на коленях, пока объясняет нам все доступным языком. — По правде говоря, мы должны сконцентрироваться на том факте, что все могло быть гораздо хуже. Благодаря тому, что вы среагировали так быстро, у нее сейчас минимальные повреждения.

Мама и Энни касаются моей спины, молча благодаря за то, что я была тогда рядом. Нам просто повезло, на самом деле. Мне даже страшно подумать о том, что могло бы произойти, если бы меня там не было.

Мама спрашивает доктора:

— Когда мы сможем ее увидеть?

— Как только обсудим еще один момент. У Амелии есть заболевание, называемое мерцательной аритмией. Оно вызывает аритмичное сердцебиение. В принципе, когда сердце стучит беспорядочно, это может привести к выплескиванию сгустков крови. Затем тромб, то есть этот сгусток, может застрять в артерии, вызывая нехватку крови в мозгу. Это, скорее всего, и стало причиной инсульта.

Кажется, будто сейчас я услышала какую-то бессмыслицу.

— Что это значит? У нее может случиться еще один инсульт? — задает вопрос Энни.

По тону ее голоса можно заключить, что она всего в шаге от срыва. Я чувствую это.

— Я бы предложил поставить кардиостимулятор в грудную полость, который, я надеюсь, будет поддерживать ее сердцебиение в нормальном ритме. Это поможет снизить вероятность нового инсульта.

Ей девяносто два года. Мне кажется, это плохая идея.

Мама спрашивает:

— Что, если мы откажемся от операции?

Доктор Бек резко выдыхает и молча сидит несколько секунд, затем продолжает:

— Честно, вероятность еще одного инсульта варьируется от средней до высокой.

Смотрю на маму и Энни. Я вижу, как сложно им принять такое решение.

— Делайте операцию.

— Эмма! — кричит мама.

— Это правильное решение.

Энни задает вопрос:

— Что насчет риска, связанного с операцией?

— По моему мнению, риск введения кардиостимулятора невелик, а вот вероятность нового инсульта без него достаточно высока, — отвечает доктор Бек, — вы сейчас можете зайти к ней. Поговорите об этом, затем сообщите мне о своем решении.

Мы следуем за доктором Беком в отделение интенсивной терапии. Шум откачиваемого воздуха и писк аппаратов за занавесками я больше никогда не хочу слышать в своей жизни. Мне становится все труднее дышать с каждым следующим шагом. Я понимаю, как тяжело будет увидеть бабулю, беспомощно лежащей на больничной кровати.

Она всю жизнь была непоколебимой, сколько я ее знаю. Ничто не могло ее остановить или заставить отказаться от того, чем она хотела заниматься. До этого самого момента она сама водила свою машину, ходила по магазинам и даже выходила поужинать с друзьями. Я могу только надеяться быть такой же в ее возрасте. Теперь же, когда я захожу в комнату, она тихонько спит на больничной койке, а к разным частям ее тела присоединены провода и трубки. Бледная, волосы в полном беспорядке — это не та женщина, которую я знаю. Сердце разрывается от одного взгляда на нее, я хватаюсь за грудь, будто это поможет удержать все кусочки вместе.

— Бабуля, — тихонько говорю я, придвигаясь к ее кровати.

— Мам, — Энни делает то же самое.

Бабушка медленно открывает глаза и робко улыбается, от чего появляются ямочки на ее мягких щеках:

— Мои девочки, — голос звучит слабо, — я думала сегодня настанет тот самый день.

— Мы не позволим, чтобы с тобой что-то случилось, — говорю я, беря ее вялую руку в свою и проводя большим пальцем по морщинистой коже на костяшках пальцев.

— Где Чарли? — спрашивает она, озабоченно наморщив лоб.

— Кто такой Чарли? — спрашивает Энни у бабушки.

— О, вы же знаете Чарли, девочки, — она смеется так, будто бы не знать этого мужчину просто нелепо.

Дедушку звали Макс, так что я не думаю, что она могла перепутать имена.

— Мы не знаем никакого Чарли, — уточняю я.

— О, вы точно знаете, глупышка. Конечно, вы знаете Чарли Крейна.

Я переглядываюсь с мамой и Энни, каждая из нас растеряна в равной степени. Доктор Бек все это время стоит позади, терпеливо ожидая возможности проверить бабушку.

— Это то, о чем я говорил. Она немного не в себе, — начинает он, — она рассказывала некоторые истории о своем прошлом, и я не уверен, что она понимает, какой сейчас год.

— У вас у всех такие красивые волосы, — говорит бабушка, с трудом поднимая руку, чтобы накрутить один из моих локонов себе на палец, — такие… прекрасные.

Я не понимаю, почему она так с нами разговаривает.

— Спасибо, бабуля, — я снова беру ее руку в свои, — с тобой все будет хорошо.

— Я знаю. Но не с вами тремя, если вы скорее не уйдете отсюда. Я не хочу, чтобы нацисты нашли вас в медчасти.