Прощальный фокус

Да, он бы выступил. Он никогда не упускал случая продемонстрировать маленький пример волшебства. На их бракосочетании он вытащил Кроля из чаши для пунша – вот уж был фокус так фокус! Пришлось изготовить специальную чашу и специальный стол, а кролик в самый последний момент намок в пунше и предстал перед публикой липким и розовым с головы до хвоста. Все были в восторге.

– Всего один фокус! – молила Берти.

Сабина сжалилась над ней. Всю неделю она планировала показать номер с шариками и стаканчиками – сложную версию, в которой фигурировали полдюжины яиц и три живых цыпленка, благо раздобыть живых цыплят в Небраске труда не составляло. Но за день до свадьбы передумала.

Хаас вышел на середину танцпола. Одна стена зала была завалена грудами зимних ботинок и курток.

Из карманов торчали и вываливались шапки, перчатки и шарфы. Хаас прочистил горло:

– Люди, простите, минуточку! – сказал он.

Толпа танцующих, одетая в основном в темные костюмы и платья, заказанные по каталогу, подалась к нему. Казалось, такое неожиданное внимание ошарашило Хааса.

– Нам очень повезло сегодня, потому что у моей жены… – сделав паузу, он мотнул головой в сторону Берти, совсем недавно получившей возможность так называться, – имеется невестка, которая теперь и моя родственница, и это знаменитая фокусница Сабина Парсифаль, которая сейчас здесь, и мы попросили ее показать фокус! Сабина!

И Хаас легонько хлопнул в ладоши, задав тон вежливым аплодисментам.

Сабина вышла вперед, неся деревянный столик подходящей, как она посчитала, высоты. Подвести фокус не мог. Накануне она репетировала его весь день, снова и снова. Тасовала карты до боли в руках. И как бы ни перемешивала колоду, всякий раз получалось одно и то же. Фокус этот она не показывала никому, даже Китти. Возможно, не стоило демонстрировать карточный трюк гостям на свадьбе, да еще и в помещении церкви, но свадьба была не у кого-то, а у Берти, а фокус был лучшим из всех, что Сабина знала.

Она оперлась руками о стол.

– Я освоила его совсем недавно. Так что не судите слишком строго. Есть ли среди вас доброволец? Мне понадобится помощь.

Люди тянули руки. Они жаждали помочь. Гости, столпившиеся в зале полукругом, воздели ладони к флуоресцентным лампам – совсем как в школе, когда весь класс знает ответ. Сабина надеялась позвать Берти или Хааса, но те рук не подняли – слишком увлеклись держанием за руку друг друга. Хорошо бы было пригласить Дот, или Китти, или одного из мальчиков, просто чтобы рядом был знакомый человек, но это могло вызвать подозрения у публики. И выбор Сабины пал на девочку лет пятнадцати в лиловом вязаном платье и темно-синих лодочках, ходить в которых она, видимо, не привыкла. Чья-то дочка, худенькая, нескладная, за всю церемонию ни разу не улыбнувшаяся. Девочка выступила вперед – робко, не смея поверить счастью быть избранной.

– Как тебя зовут? – спросила Сабина.

– Лейни Коул, – сказала девочка, теребя прядь русых волос.

Из приглашений Сабине запомнилось, что Коулы – это двоюродные родственники из Вайоминга.

– Мы с тобой знакомы? – спросила Сабина.

– Нет, – ответила девочка, для убедительности помотав головой.

– Договаривалась я с тобой о чем-то заранее, может быть, давала деньги?

Лейни Коул покраснела и потупилась:

– Нет.

– Точно?

Девочка кивнула – и покраснела так, что Сабина решила оставить вопросы, побоявшись, что ребенка хватит удар прямо перед публикой.

– Ладно. Теперь я попрошу тебя взять эту колоду карт и хорошенько осмотреть. Скажи, надежно ли она запечатана, не подложено ли что-нибудь туда, и, если, на твой взгляд, все в порядке, вскрой колоду.

Лейни Коул изучила обертку с тщанием даже чрезмерным и, убедившись, что это самая и во всех отношениях обычная колода карт, вскрыла упаковку и передала карты Сабине. Та поблагодарила ее, бросила на пол джокеров и принялась тасовать карты, пока они не сделались теплыми и мягкими на ощупь. Публика взорвалась бурными аплодисментами. Сабина поклонилась.

– Вот. – Она опять отдала карты девочке. – Теперь ты перетасуй. Разбей колоду и положи карты на середину стола.

Лейни Коул весьма умело перетасовала карты и, трижды разбив колоду, положила на стол. Приятное лицо у девочки. Когда перерастет переходный возраст, наверняка будет хорошенькой.

– Отлично, – сказала Сабина. – А теперь не уходи. Наступает самый ответственный момент. Попрошу у публики тишины.

Так ли нужна была тишина? Действительно ли Парсифалю приходилось прилагать столь неимоверное усилие, чтобы постучать по колоде? Сабина не знала. Но она полагала все это частью фокуса, хотя и обнаружила, что можно постучать по колоде самым небрежным образом, при любом шуме, совершенно ни о чем не думая, – и тузы все равно устремятся к верху колоды, как лошади к стойлу. Утром она проделала это, даже не вылезая из душа, мокрыми руками. Проделала с блеском. Сабина стиснула зубы, прикрыла глаза и четыре раза стукнула по колоде – несильно, но грозно. Затем открыла глаза, как будто очнувшись после долгого забытья. Удовлетворенно кивнула, сделала шаг назад.