Прощальный поклон капитана Виноградова

Потом, как учили когда-то в школе милиции, развязал галстук и туго перетянул бедро немного повыше пулевого отверстия. Не отдирая присохший уже к ране носовой платок, поверх него обмотал ногу снятой с себя перед этим майкой. Зачерпывая из относительно чистой лужицы у стены, Денис вытер лицо и руки, потом кое-как попытался привести в порядок предметы туалета.

Оделся. И замер на половине очередного движения… Откуда-то со стороны вокзала послышался долгий собачий лай. Впрочем, беглец почти сразу же облегченно вздохнул – судя по звукам, голос подавала явно не розыскная псина, а какая-то мелкая шавка, выведенная на утренний моцион.

– Вперед, заре навстречу!

Боль уже стала привычной, и только немного тошнило.

Закружилась голова.

Хорошо бы доктора, а?

Укольчик, перевязочку… Постельный режим.

Да, осадился Нечаев, будет тебе постельный режим. На нарах… Хорошо, если вообще позволят дожить до камеры, а то ведь пристрелят – по глупости или со страху.

Нет, никаких врачей!

Нужно сегодня же, прямо сейчас отправляться дальше. Туда, где всего в паре часов езды на поезде, в городке, как две капли воды похожем на этот, с нетерпением дожидается его и бумаг с Украины господин Уго Тоом.

Это ведь надо же? Какую-то сотню километров не доехал до условленного места встречи. Границу проскочил нормально, а тут…

Теперь седой, неторопливый и уверенный в собственной правоте эстонец представлялся ему не просто конкретным человеком из плоти и крови. И даже не старшим коллегой из зарубежной спецслужбы – нет! Он был для жаждущего свободы и жизни Дениса каким-то огромным добрым символом справедливости и последней надеждой.

Впрочем, юноше из хорошей семьи подобные иллюзии в какой-то мере простительны…

Нечаев проверил бумажник, документы во внутреннем кармане пиджака и дешевую записную книжку, которая служила одновременно хранилищем собранного на родине Лукашенко материала. Сделал движение, чтобы подняться, но очень неловко – и зашипел от боли:

– У-у, с-с-сука!

Прислушался.

Звуки просыпающегося городка вовсе не показались Денису враждебными: монотонный шелест дождевых капель по крышам и лужам, гудки маневрового локомотива, далекая и потому совсем не страшная сирена «скорой помощи»…

Пару раз за кирпичной громадой соседнего здания проревели туда-сюда по улочке ранние пташки – грузовики.

Нечаев поднялся, перенеся тяжесть тела на здоровую ногу, надел плащ и критически осмотрел собственное отражение в грязной воде:

– Да, не Ален Делон.

Алкаш подзаборный: рожа бледная, весь измазан, одежда намокла… Впрочем, с точки зрения общественной нравственности – это еще не совсем криминал.

Он медленно, на ходу приноравливаясь к своему убогому состоянию, добрался по стеночке до полуоткрытых скрипучих ворот – там, за ними, стояли, кажется, мусорные баки и штабель ящиков. Беглец уже совсем было приготовился шагнуть наружу, как что-то вдруг насторожило его.

Денис снова замер. Что? Откуда?

Вот! Гуляющие по ржавому металлу отражения каких-то ритмичных, ничего общего с естественной природой не имеющих сполохов: раз! и… раз! и…

Нечаев медленно высунулся из-за забора и тут же отпрянул обратно:

– Плохие дела.

На расстоянии пистолетного выстрела мокла под дождем милицейская машина с муниципальной эмблемой на борту и по меньшей мере двумя характерными силуэтами за стеклом. Сине-голубой маячок на крыше был почему-то не выключен и испускал во все стороны судорожное сияние, которое и заставило Дениса насторожиться.

Все логично. Они наскоро оцепили периметр, где скрывался опасный преступник, подручными силами, а теперь формируют оперативно-поисковые группы.

Что же – молодцы! Грамотная работа.

Нечаеву захотелось стонать – и не от боли, а от унизительного идиотизма ситуации. Он как мог торопливо проделал обратный путь во двор, перебрался через канаву и кучу какого-то шлака, упал…

А поднявшись, нос к носу столкнулся с невесть откуда появившимся мужчиной.

– Ты чего тут? – На вид мужику было лет шестьдесят: круглолицый, безусый, с солидным брюшком, обтянутым синей форменной курткой.

Судя по фуражке с зеленой тульей и мятой кокарде, он работал в военизированной охране вагонного депо или на товарной станции.

– Машка, падла… – ругнулся вместо ответа Нечаев и, похмельно оскалившись, развел руками: – Выгнала, мать ее!

– Жена? – нахмурился мужик.

– А кто еще? С-сука!

– Да, видок у тебя…

Нечаев заметил в руке собеседника связку ключей, среди которых угадывался и автомобильный.

– Слышь, ты работаешь тут?

– А что? – насторожился мужик. Но страха ни в голосе его, ни в поведении не было.

– Слышь, выпить нету? Я куплю! – Денис старался стоять не шатаясь, но так, чтобы не задевать поврежденную пулей ногу.

– Не, выпить нету, – почти с сочувствием ухмыльнулся собеседник. – Может, тебе хватит?

– Может… Понимаешь, как вчера начали! Ни хрена не помню. – Нечаев достал из кармана мятую пригоршню купюр: – Деньги вроде целы…

Такой поворот разговора собеседника заинтересовал:

– Смотри-ка, повезло!

– Конечно, – согласился оперативник и неожиданно, будто что-то сообразив, уставился на мужика: – Слышь? Отвези меня к матери! Ты же на тачке, верно?