Прощальный поцелуй Греты Гарбо

– Стойте! Куда это вы собрались?

Она сдвинула очки, оглянулась и перевела взгляд наверх. На нее в упор смотрел сердитый Фирсов:

– И вы тоже? Сбегаете, как Шмельцов?

– Я?.. – Лионелла посмотрела на свой чемодан, словно впервые увидела. – Вы ошибаетесь.

– Не врите! – грубо сказал Фирсов.

– Ваше поведение… – возмутилась она, но на середине фразы обмякла, – …небезукоризненно.

– Ступайте к себе в номер! И я запрещаю вам покидать пределы отеля.

– Не имеете права! Вы! Тупоголовый чурбан!

С этого момента поведение Фирсова сделалось еще небезукоризненнее:

– В шпионов играете? Цирк устроили? Платочек на голову, темные очки – на нос. Артистка из погорелого театра. Быстро – в номер! И чтобы я вас больше не видел.

– Перестаньте декламировать, – проговорила она. – Это бездарно. Впрочем, даже это у вас получается лучше, чем искать преступников.

– В номер! – взревел Фирсов, и портье за ресепшеном сделался ниже ростом.

Лионелла сорвала с головы платок и схватила свой чемодан. К ней тут же подбежал коридорный. Она скупо процедила:

– Триста двенадцатый, – и, бодро чеканя шаг, направилась к лифту.

Между тем из-за двери бара появился хозяин отеля Терсков и сказал, подойдя к следователю:

– Спесивая дама.

– С характером, – подтвердил Фирсов.

– Но что-то в ней все же есть…

– В ней есть все.

Мысль позвонить мужу возникла, но тут же была похоронена. Привычка решать все самой взяла верх над страхом. Взвешивая все «за» и «против», изучая и перетряхивая риски, Лионелла пришла к выводу, что, пока не дала подписку о невыезде, у Фирсова не было оснований держать ее здесь.

Однако что такое подписка? В любой момент он может появиться на пороге ее номера с документами, и она не сможет их не подписать. И снова в голове Лионеллы появилась мысль вызвонить Льва и попросить у него адвокатов.

– Завтра… – сказала она себе. – Об этом я подумаю завтра.

Впереди была ночь, и Лионелле предстояло пройти через эту бессонную мглу, противопоставляя ей и всем прочим напастям непоколебимую веру в то, что наступит утро.

Поворочавшись в постели, она вышла в гостиную. Включила телевизор, потом выключила его, да так и осталась сидеть на диване, глядя перед собой.

Ей вспомнился Кирилл, их разговор на завтраке. Прислушиваясь к себе, Лионелла хотела понять, испытывает ли еще что-то к нему. До сих пор в этом нужды не было, как не было встреч и близких контактов. Но вот они встретились, и в душе шевельнулось забытое чувство.

Кирилл сказал, что уезжает в Москву. Может, оно и к лучшему. Лионелла вспомнила очередную крылатую фразу: не буди лихо, пока оно тихо. Но беда была в том, что она его уже разбудила…

Когда много лет назад Лионелла убивала свою любовь к Кириллу Ольшанскому, она придумала такую игру: Маша и Лионелла – два разных человека. Маша больше жизни любит Кирилла. Лионелла – женщина, для которой карьера в кино прежде всего. Перейдя в иную реальность, она все чаще чувствовала себя Лионеллой и все реже – страдающей Машей. Прошел год. Потом еще два убитых работой года. Когда Лионелла встретила Льва и бросила сниматься в кино, она сделалась равнодушной. Так ей легче жилось.

…Услышав телефонный звонок, Лионелла решила, что звонит муж, и вскочила с дивана. Но вдруг сообразила, что это внутренний телефон отеля, и подняла трубку аппарата:

– Слушаю.

– Лина…

– Кто это? – спросила она.

– Петухова.

– Катерина? Знаешь, сколько сейчас времени?

– Мне одиноко… У тебя есть что-нибудь выпить?

– Есть. Приходи.

Звонок оказался кстати. Выбор между бессонницей и выпивкой был очевиден, даже если собутыльницей была Катерина. Она, кстати, явилась в изрядном подпитии, притащив с собой пакет с чипсами.

– О, да ты уже хороша. – Лионелла высыпала чипсы в салатник и поставила бокалы на стол.

– Жизнь – говно, – глубокомысленно изрекла Катерина.

– Спорить не буду.

– Вот, живешь… живешь…

– И – бац! – после двух бокалов вина Лионелла понимала ее как никто другой.

Однако для самой Катерины второй бокал оказался решающим. Она рухнула на диван и засопела.

Лионелла накрыла ее пледом, налила себе немного вина и подошла к окну. Глядя на безлюдную улицу, услышала тихий стук. Не поверив себе, притихла и вдруг снова услышала. Кто-то стучал в дверь. Она подошла ближе и спросила:

– Кто там?

Из-за двери послышался голос:

– Порфирий…

Услышав это имя, Лионелла распахнула дверь и увидела старца.

– Идем-ка… – он поманил ее рукой и мелкими шагами направился к лестнице.

Она засеменила за ним, не смея обгонять. В холле на первом этаже решилась спросить:

– Куда мы идем?

– Иди-иди…

Они оба прошли мимо швейцара. Тот открыл дверь и проводил взглядом странную парочку, потом перевел его на часы – было без четверти три.

Порфирий уверенно прошел вдоль здания отеля и вышел на улицу, куда выходили окна Лионеллы. По дороге мимо них проезжали редкие автомобили, людей поблизости не было.

– Погодь… – старец остановился и поднял руку.

Лионелла замерла, однако, увидев его лицо в свете фонаря, испугалась. Оно было мертвенно-белым. Полуоткрытые глаза не выражали ни чувств, ни эмоций.

– Я не понимаю.

Он поднял лицо к небу:

– Слушай…