Прощальный поцелуй Греты Гарбо

– У него денег хватает, – сказал Кирилл. – Он вез тело жены.

– Я понимаю…

Они молчали до шестьдесят первого километра МКАДа, где на повороте в область автомобиль намертво встал в пробку. На Рублевку пропускали чей-то кортеж.

Кирилл зло сказал:

– Надоело…

– Так было всегда, – Лионелла отвернулась в окно.

– Когда мы с дедом ездили на его «Волге», такого не было.

– Тогда было другое время. – Лионелла перевела на него взгляд. – И заборы не были такими высокими.

Они встретились глазами, и ее пронзило воспоминание об их прошедшей любви. Мужчина ее жизни сидел в полуметре и глядел на нее светлыми спокойными глазами. Ничто в его взгляде не выдавало тех прежних чувств.

Над крышами машин мелькнули проблесковые маячки. Кортеж из двух десятков машин пронесся с бешеной скоростью. Но и после этого пришлось ждать еще полчаса.

Проезд открыли, и через десять минут пути, за Покровской церковью, их автомобиль повернул налево. У ворот дома Ольшанских стояли несколько машин и автобус.

– В чем дело? – с тревогой спросила Лионелла.

– Ничего особенного, – ответил Кирилл. – Сдал дом съемочной группе.

– Надолго?

– Всего на пару недель.

– Что снимают? – в глазах Лионеллы возник интерес.

– Ничего особенного – клип для безголосой певички. Папа дал денег. Навезли хорошей аппаратуры, наняли первоклассных актеров. Те приехали – в глаза друг другу не смотрят. Знаешь, как в детстве: сделаешь что-нибудь постыдное и думаешь, что никто не узнает.

– Здесь не прокатит. Папа заплатит, и страна узнает героев.

– Надоело… – снова сказал Кирилл.

– Пока снимают, где ты живешь?

– Здесь же, на втором этаже. Снимают максимум до шести вечера. Потом – уезжают. Хочешь посмотреть?

Прекрасно понимая, что ей не стоит этого делать, Лионелла все же решилась и приказала водителю:

– Скажите прислуге, чтобы занесли чемоданы в мою комнату.

Они с Кириллом вылезли из машины и пошли к его дому. На площадке возле крыльца был накрыт раскладной стол. Рядом стояли несколько человек из съемочной группы и ели с пластиковых тарелок.

– Приветствую! – к ним бросился шустрый очкарик.

– Знакомьтесь, Андрон – директор съемочной группы, Лионелла – моя соседка. – Представив их друг другу, Кирилл Ольшанский спросил: – Как проходят съемки? – Он был светским человеком и умел казаться учтивым.

– Ваш дом пропитан творческой энергией! – с восхищением воскликнул Андрон.

– Имеете в виду моего деда? – скупо поинтересовался Кирилл.

– Не только. Мне сказали, что вы – художник.

– Ага… – согласился Ольшанский.

– Выставляетесь?

– Редко. – Помолчав, Кирилл добавил: – Впрочем, лучше сказать – никогда.

– Простите, я не хотел, – очкарик несколько стушевался.

– Когда заканчиваете?

– Осталось три съемочных дня.

– Это хорошо. Пойдем! – Последнее Кирилл сказал Лионелле.

Они направились в дом, но очкарик громко сказал:

– К вам приходил сосед!

– Кто? – Кирилл обернулся.

– Он представился, но я не запомнил.

– Чего хотел?

– Пришел посмотреть, как снимают кино. Я разрешил.

– Ваше дело. Меня это не касается.

Дверь была распахнута настежь из-за пучка кабелей, протянутых в дом. В прихожей стояли режиссерский пульт и звуковая установка, возле которой сидел седой мужчина в наушниках.

Лионелла бросилась к нему:

– Здравствуй, Володечка!

Тот вздрогнул, но, когда узнал Лионеллу, расцеловал ее в обе щеки. Она обернулась, и Кирилл увидел ее сияющее лицо.

– Володя Черенцов работал звукооператором на моем первом фильме.

Ольшанский пожал его руку:

– Здравствуйте.

– И, кстати, молодой человек, – обратился к Кириллу Черенцов, – я знал ваших родителей. С дедом вашим работал на двух его лентах.

– Неужели?

– В том числе на «Русалках».

Кирилл дернул плечом:

– Тот фильм не вышел.

– Знаю, – сказал Черенцов. – Мне очень жаль…

– Как ваши дела? На каких площадках работаете? – спросила Лионелла.

– С большим кино не сложилось. – Володечка с грустью оглядел оборудование.

– Понимаю… – сказала она.

Лионелле сделалось грустно, она подумала, что жизнь переехала Черенцова так же, как и ее. Но он все же работал, а она вышла замуж, то есть – в тираж.

Володечку отвлекла «хлопушечница»[3], Лионелла поднялась вместе с Кириллом по лестнице. На втором этаже увидела свалку старых бумаг, фотографий и почтовых конвертов, которая занимала пространство от окна до самой двери.

– Что это? – спросила она и перевела взгляд на Кирилла.

– Архив моего деда.

– Почему валяется здесь?

– Перетащил с первого этажа, перед приездом съемочной группы.

– Но почему все находится в таком беспорядке?

– Некому разбирать.

– Это неправильно.

Она присела на корточки и выбрала несколько фотографий Инессы Ольшанской. Все были сделаны в разное время, но она словно застыла в расцвете своей красоты, не поддаваясь влиянию времени.

Из кучи бумаг Лионелла достала фотографию в рамочке и радостно обернулась:

– Она всегда стояла на камине в большой гостиной!

– Грета Гарбо, – улыбнулся Кирилл. – Там есть отпечаток ее помады – прощальный поцелуй, адресованный деду.

– У них были отношения?

– Дед старался лишний раз не рассказывать. Инесса была ревнивая и только из-за тщеславия выставляла эту фотографию на всеобщее обозрение.