Прощальный поцелуй Греты Гарбо

– Регина…

– Как, простите? – Лионелла вся подалась вперед, едва не выпрыгнув из плотного лифа.

– Регина. Вы не расслышали?

С соседнего стола донеслось:

– Тихо… Начинаем.

Одновременно с этим приглушили свет и зазвучала тихая музыка. Шмельцов прошелся по залу, здороваясь с теми, кого не видел, и остановился в центре.

– Мы снова вместе, и я, обожающий вас Григорий Шмельцов, начинаю. – Он поднял руку и чуть наклонил голову. – Сегодняшняя игра – дань памяти нашему другу, достопочтимой Катерине, которую мы любим и помним. – Шмельцов отвесил полупоклон в сторону, где сидел Мишель Петухов. – Самое лучшее, чем можно ответить на эту чудовищную несправедливость, унесшую столь юную жизнь, – продолжить нашу игру. И начнем мы с ее любимейшей темы. – Он выдержал паузу, отчего все сказанное далее прозвучало значительнее: – Середина прошлого века… Искусство… Кино.

– Боже мой… – Марго припала к столику и скоро прошептала: – Он не помнит. Это же я на прошлой игре задала такие ориентиры. Катерина – ни сном ни духом…

– Какая разница, – ответила Лионелла. – Пусть говорит.

Шмельцов тем временем поубавил патетики и начал приходить в свое обычное состояние.

– Чей теперь черед? Кто начинает? – Он подошел к столику, за которым сидел Кирилл. – С вас и начнем. – Шмельцов опустил руку на его предплечье. – Наш молодой друг снова с нами. Кирилл Ольшанский… Страшно подумать, но он больше известен как внук великого режиссера Ефима Ольшанского. Ефим Аркадьевич знавал многих великих из мира кино. С одним… Или, вернее, с одной из них мы и начнем… Грета Гарбо, величайшая актриса Голливуда, пик карьеры которой пришелся на оговоренный нами период. Имя Гарбо значило любовь, страдания и приобщало зрителя к миру высоких страстей. Вершиной ее творчества стал фильм «Дама с камелиями». Сама актриса в период съемок очень болела и в перерывах между съемками отлеживалась в своей гримерной. Партнером Гарбо по съемкам был застенчивый молодой человек, впоследствии – известный голливудский актер Роберт Тейлор. Чтобы как-то облегчить страдания Гарбо, он приходил к ней в гримерку и приносил… Внимание, вот мой вопрос! Что приносил Роберт Тейлор, чтобы облегчить страдания Греты Гарбо?

– Наркотики? – предположила женщина, сидевшая справа от Кирилла.

– Да что вы говорите! Как вы меня удивили! – Шмельцов изменился в лице. – Есть еще версии?

– Лекарства…

– Мимо… Мимо, любезная Ольга.

В их разговор вмешалась третья участница:

– Конфеты или еду.

– Ну хорошо. Давайте я наведу вас на верный ответ. Вы – о материальном, но артисты люди духовные.

– Цветы?

– Это уже теплее.

– Драгоценности?

– Снова – о материальном. – Шмельцов обратился к Ольшанскому: – Возможно, вы, Кирилл, читали дневники своего деда. Вам ли не знать нравы и привычки голливудских актеров?

– Я не читал, – коротко ответил Кирилл.

– Тогда давайте подумаем. И вот вам подсказка. Это нечто нематериальное, но воспроизводимое на материальных предметах. Конец тридцатых годов, люди танцуют фокстрот, чарльстон, что там еще…

– Они танцевали? – несмело предположила соседка Кирилла.

– Очень близко, но – не то! – Шмельцов разочарованно улыбнулся. – Ну же! Давайте!

– Музыка? – спросил у него Кирилл.

– Ну же, ну! Нечто нематериальное, но воспроизводимое на материальных предметах. Что приносил Роберт Тейлор в гримерку, чтобы облегчить страдания Гарбо? Конец тридцатых…

– Пластинки?

– Есть! – Шмельцов щелкнул пальцами. – Пластинки и…

– Патефон.

– Браво! Бис! Молодцы.

Лионелла невнимательно следила за игрой. Вопрос следовал за вопросом, ее же неотступно преследовала мысль: кто эта женщина, сидящая рядом с ней за одним столом? Интриговало имя, еще больше – внешность. И уж совсем было интересно, о чем они говорили с Кириллом и какое отношение имеют друг к другу.

Между тем Шмельцов подошел к их столу:

– Особенно приятно представить всем новую участницу нашего клуба – Регину Криволуцкую…

Лионелла с удивлением увидела, как исказилось лицо Кирилла. Ее лицо в этот момент было не лучше. Шмельцов продолжал:

– Следующий мой вопрос адресован трем очаровательным дамам, сидящим за этим столом. – Он сделал паузу. – Начало Второй мировой войны. Париж. Марлен Дитрих и Жан Габен любят друг друга. Габен уходит на фронт. Чуть позже за ним с концертной бригадой следует Дитрих. Какими-то неимоверными усилиями ей удается пробраться к Габену, и они встречаются буквально на поле боя.

Шмельцов огляделся, призывая присутствующих к вниманию:

– Какими словами Жан Габен встретил свою возлюбленную?

– Послал ее к черту, – сказала Лионелла и зло посмотрела на Криволуцкую.

– Я сказал – вопросом, – уточнил Шмельцов.

– Какого черта ты здесь делаешь? – спросила Лионелла, глядя в глаза Регине.

– И это правильный ответ! Послушайте, Лионелла, вы меня удивляете! Как вам удается? Скажите нам наконец.

– Чисто интуитивно.

– И на этот раз интуиция не подвела. Поздравляю вас, дорогая.

Игра закончилась, и участники разбрелись кто куда. Побродив по отелю, Лионелла не нашла ни Кирилла, ни Криволуцкой. В холле она столкнулась с Терсковым. На этот раз он сам не захотел ее замечать, целенаправленно устремившись к выходу.