Прощание

— Д-даешь, Эдик! — Федорук не спускал взора со Скворцова, а тот подумал, что не к месту озорует начштаба, да и не к лицу это вообще службисту Эдуарду Новожилову. А когда уже ротные и взводные командиры набились в штабной землянке, Скворцова озарило: уходить будем разрозненными, мелкими группами, только так и возможно вырваться, точнее, просочиться из окружения. Командиры были в болотной жиже, глине и копоти, и даже свежие бинты на некоторых были в грязи. Они расселись на нарах, на скамейке в усталых, расслабленных позах, и только комвзвода Роман Стецько, бывший милиционер, не казался измученным и подавленным: посадка прямая, горделивая, взгляд сильный и твердый, будто говорящий: «Ну и что?» Встав перед ними в центре землянки, Скворцов подумал: «А если б все ротные и взводные остались в строю, было бы еще тесней в землянке». И эта горчившая, как полынок, мысль нежданно и подсказала вывод: выходить из мешка малыми силами, разрозненными группками. И дальше: просочившись, не ввязываясь по возможности в невыгодный для себя бой, сойтись затем группами где нибудь в обусловленном месте, может быть, это и есть партизанская тактика при столкновении с превосходящими силами противника: рассредоточиться, а после снова соединиться — и отряд сохранен как боеспособная единица. Выразимся менее категорично: это один из вариантов нашей тактики. Конечно, если отряд некрупный, мало смысла вступать в бой. А если крупный? Тогда не исключен бой хоть с целым полком карателей.

Скворцов переводил взгляд с лица на лицо, задержавшись на Романе Стецько («Милиционеры, как и пограничники, до войны маленько пообстрелялись, потому и воюют поуверенней»), и многих лиц ему не хватало. Подумал: скольких еще не будет хватать после того, как просочимся и соберемся вместе? Кольцо такое плотное, что начинаешь сомневаться, а нащупаем ли проходы? Не сомневайся! Решил — действуй! Взвешивая слова, Скворцов доложил о своих соображениях и о своем решении. Есть вопросы? Командиры безмолвствовали, глядели на него с напряжением и доверием. Роман Стецько сказал:

— Та правильное то решение!

Это был не вопрос, и Скворцов не ответил Роману Стецько. Сказал, если вопросов нет, то уточним время операции, порядок ее проведения и начал было уточнять, и тут Иван Харитонович Федорук поднялся с лавки:

— Товарищ командир, как же обертывается? Землянки и прочее сызнова бросать?

— Опоздали, товарищ Федорук, — сказал Новожилов. — Вопросы уже не задают, уже выполняют решение.

Новожилов усмехнулся, на нарах — тоже смешок. Федорук с недоумением уставился на Скворцова. Тот сказал:

— Время вопросов не прошло, а шуточек — прошло. Прошу всех быть предельно внимательными и собранными… Что мешает движению, оставить на месте. С собой взять самое необходимое. После уточнения деталей операции командирам разойтись по подразделениям немедленно…

Вот здесь-то, по деталям, и возникли многочисленные вопросы, и Скворцов, стараясь быть немногословным, отвечал на них. Он говорил и все ждал, что о чем-нибудь спросит или же как-то выскажется комиссар, но Емельянов лишь покашливал, не раскрывая рта. И что в глазах Емельянова, не прочтешь: отворачивается. Сердится; что не посоветовался с ним, самостоятельно принял решение? Если так, зря: это мое право и моя обязанность, да и недосуг разводить прения. А может, Константин Иванович понимает, молчаливо поддерживает? Нужна мне такая поддержка, нужна! Когда ротные и взводные стали расходиться, опять заголосили орудия и минометы — впору самому заголосить: разрывы опять изъязвляли расположение отряда, несли смерть. Из командиров кто двинул перебежками, под снарядами и минами, в свои подразделения — и таких Скворцов не удерживал; кто остался пережидать обстрел — и таких Скворцов не подталкивал в спины. В конце концов взрослые, многоопытные, сами знают, как поступить. Больше занимало: каратели будут атаковать, не будут? Обстрел прекратился, командиры поспешили к окопам, а вот в атаку автоматчики так и не поднялись. Факт, подтверждающий: собираются перебить снарядами да бомбами.

Значит: уход отсюда не терпит отлагательства. Конечно, потери при прорыве неизбежны, но здесь теряем, сказать помягче, не меньше; в первом случае — что-то выведем, что-то сохраним, во втором — поголовно обречены, поголовно выкосят бомбами, снарядами, минами, удушат голодом и холодом. Несколько минут Скворцов смотрел перед собой, никого не видя, а затем стремительно встал, опрокинув котелок и не заметив этого.