Прощание

– Знаешь, Сири, у меня для тебя сюрприз: снежная фея. Даже фея огня должна ее слушаться.

– Ну нет! Огонь топит снег! – резонно возразила Сири.

– Ты права, но, когда снег тает, что получается?

– Вода?

– А вода гасит огонь. Так ведь?

– А-а. Ну да.

Сири покивала, вроде как соглашаясь. Эма предполагала, что снежная фея похмурится немного, но отказать ей духу не хватит. По воле провидения, в тот же самый миг фея показалась в окне, под руку с Симоном, который ходил за ней. Марго открыла им, думая про себя, что королева, видно, и правда, чуточку колдунья.

– Холод собачий! – воскликнула снежная фея, хлопая рукавицей о рукавицу.

Сири посмотрела на нее разочарованно. Во-первых, она не походила на фею. Во-вторых, Сири хорошо ее знала: это акушерка. Ирма Сильная, в свою очередь, оглядывала зал, недоумевая, что могло свести вместе в трактире, да в такой ранний час, королеву, медвежьего поводыря и бедняжку Сири. Эма усугубила замешательство, воскликнув:

– Доброе утро, снежная фея!

Ирма невольно тронула свои седые волосы.

– Вы знаете Сири? – спросила Эма.

– Разумеется, госпожа. Все знают Сири. Привет, малышка.

– Сири нужна фея, которая сможет какое-то время о ней позаботиться.

– О? М-м…

И, поскольку Эма настойчиво подавала ей знаки, Ирма наконец процедила:

– Конечно, но…

– Видишь, Сири? Фея возьмет тебя к себе, и все будет хорошо.

Сири скептически оглядывала Ирму Сильную, прижавшись щекой к животу Брюно.

– А вы правда, фея, тетя Ирма? – уточнила она.

– Конечно, – повторила Ирма неуверенно.

– А дрова для папы вы найдете?

– Ах, для него! – побагровела за прилавком Марго. – Я сама отнесу ему три вязанки! Начну в комнатах с декабря топить, не беда. Вам вчера было холодно?

Она оглядела всех по очереди. Эма, Ирма Добрая и Симон, проведший ночь на грани обморожения, помотали головами.

– Ну, значит, все как я сказала. Могу обойтись без трех вязанок.

Гулять так гулять: Марго сдвинула столы и разложила остатки жаркого по тарелкам. Симон сходил за Эсме и принес ее на руках, хотя она орала на него за каждую ступеньку. Она отдала Эме семнадцатый шарик, который нашла в щели между досок. Между тем в окно постучалась и Анна Корбьер с четырьмя детьми, ее Симон тоже позвал. Близнецы начали драться на пороге, мать, держа в одной руке Люси, а в другой пирог, уговаривала их перестать, а Марго закричала, чтобы они скорее закрывали дверь, «а то холод войдет, тепло выйдет, а я всех за уши оттаскаю».

Ирма Сильная глядела только на малышку. Никогда ей не забыть тех тяжелейших родов. Спустя год Люси едва двигалась и даже не лепетала. Безжалостный случай: Лукас, появившийся на свет в таких же чудовищных родах, вырос сверходаренным. Анна заметила тревожный взгляд акушерки. Сама она ни о чем не тревожилась. На ее взгляд, Люси была совершенством, прекраснейшим проявлением жизни – такой, как она есть.

Наконец Брюно затащил близнецов внутрь, и Марго заперла дверь покрепче. Рагу исчезло быстро. Морван, редко евший что-то горячее, уплетал свою долю двумя руками, жадно обсасывая кости, Сири, напротив, сосредоточенно прожевывала каждый кусок. Эсме, хоть завтракала и недавно, выскребала горбушкой остатки со дна котла.

Они бы с радостью остались и дальше нахлебничать в трактире, но королева должна была вернуться во дворец до заката. Обратный путь обещал быть дольше, из-за колена Эсме. Придется ехать тихонько и нигде не сокращать дорогу. Эсме как раз попросила Марго разрезать ей штанину, потому что колено уже раздулось вдвое и посинело.

– Наложу тебе шину, – решила Эма.

– Вот-вот, шину, – кивнула Марго.

– Шину и только шину! – подбавил Брюно.

– Через мой труп, – отказалась Эсме, – оставьте меня в покое. Когда доедем до Центра, я буду уже в порядке.

– Да как так можно… – проворчала Марго, поправляя корсаж.

Водрузить Эсме на лошадь стоило им немалого труда. Когда же гости стали лишь удаляющимися силуэтами на равнине, Сири робко взяла Ирму Сильную за руку.

– А женщина с темной кожей… она какая фея?

– О… она, – улыбнулась акушерка, – она королева фей.

11

Небо окружило замок бирюзой, потом оттенками сирени, потом – морских глубин, и наконец бравые созвездия начали по одному занимать свои посты. Тибо стоял у окна и караулил окончание дня, отказываясь зажигать свечи, задергивать шторы, ужинать, надеясь тем самым замедлить время. Его точила смертельная тревога. Ни капитан, ни Эма еще не вернулись. Гийом, по крайней мере, благоразумно сообщил о своей задержке через посыльного, а вот Эма… никаких вестей. Вдобавок ко всему, Манфред доставил ему на серебряном подносе вымазанное смолой письмо.

«Дорогой король наш Тибо, – начиналось оно, – я собираюсь рассказать Вам обо всем, что приключилось на борту «Сибилы», судна, вышедшего в прошлом марте из Краеугольного Камня и направлявшегося в Ламотту, с вашим братом принцем Жакаром на борту».