Прощание с Дербервилем, или Необъяснимые поступки

- Ну да, конечно, - сказал я. - Ты на такое не способен. Но есть такие: ранят в самое сердце, а потом радуются. Есть, есть, Чувал, не удивляйся! Сиди спокойно, я вот еще немного подумаю и избавлю тебя от твоих мук.

Минуты две я ходил по комнате, и мне все стало ясно, и план появился.

- Все дело в том, Чувал, - приступил я к спасению человека, - что ты не догадываешься, сколько радости в движении. Я давно это заметил. Ну-ка сделай вот так руками. А теперь так! А теперь, пожалуйста, ножкой вот так. Скажи, тебе все это доставляет радость? Нет! Может, ты и бегать не любишь?

Чувал ответил, что бегать - еще так-сяк, пожалуй, нравится.

- Ты скованный человек! - сказал я. - Тебе же все равно, что дома сидеть, что по улице ходить, тебе безразлично, что твои ноги и руки проделывают. Ты закрепощен, как говорят спортсмены, ты связан - в общем, задеревенел. Куда тебе здороваться со старым поляком! Ну-ка догадайся, что в срочном порядке тебе нужно? Не можешь? Кружок современных танцев. У нас тут неподалеку, в клубе полиграфистов, такой кружок есть. Я тебя запишу. А пока что давай научимся самому необходимому.

Минут пятнадцать я обучал Чувала перед зеркалом снимать шапку и кланяться. Хиггинс тоже решил подучиться - я ему принес из прихожей папину шляпу. Дело шло совсем плохо. Я обнаружил, что голос у Чувала тоже задеревенел. "Приветствую вас! Как поживаете?" он произносил таким тоном, что можно было подумать, он собирается съездить тебя по челюсти.

- С таким голосом, - сказал я, - только в грабители. А ну давай попробуем другое. Ну-ка расслабься. Жаль, что у тебя нет очков. Один мой знакомый десятиклассник при встрече вместо шапки снимает очки и говорит: "Салют, милейший!"

Мы испробовали с Чувалом новый вариант. Так как очков у него не было, он просто прикладывал ладонь к виску. Дело пошло, он все больше и больше веселел. Я уже прекратил занятия, а Чувал все прикладывал руку к виску и выкрикивал: "Салют, милейший!" Он сказал, что при первой же встрече вот так, раскованно, поздоровается с Эдуардом Казимировичем.

Я сел на диван передохнуть.

- Какие еще трудности? - спросил я Чувала.

Он опять засмущался.

- Ты, конечно, заметил, Быстроглазый, - приступил он к изложению другой своей трудности, - что я иногда ухожу с уроков. Но я это делаю не потому, что боюсь двойку получить, а потому, что взволнован...

- Из-за чего? - перебил я. - Говори пообстоятельней, потому что ты можешь пропустить важное.

Чувал ответил:

- Мало ли из-за чего!

Сегодня, например, он прогулял из-за того, что одна девочка из параллельного класса, проходя мимо него, сказала подружке: "Какой славный!" Чувал прогулял два урока, все ходил по парку и думал: заговорить с этой девочкой или нет? А вдруг она не о нем сказала? Потом он уже не о девочке думал, а о том, как славно кругом: небо, деревья... И люди такие славные попадаются...

- Чувал, - спросил я строго, - ты подошел к девочке?

Он ответил:

- Нет.

- Продолжай, Чувал, - сказал я. - Мы в конце подытожим.

- Я кончил, - сказал Чувал. - Вот. Помогай.

- Тебя бы мало кто понял, - сказал я, - но я понимаю. В том, что ты прогуливаешь уроки, когда взволнован, я не вижу ничего плохого: у тебя такие хорошие мысли во время гуляния - это все искупается. Но я не могу понять, Чувал, другого. Как это ты до сих пор не подошел к девочке? Она ж тебя любит!

Чувал вскочил. Наверно, он уже в парк собрался.

- Спокойно, - сказал я и усадил его на место. - Ты сейчас же пойдешь к этой девочке, понял? Она тебя ждет! Это точно. У меня поразительная интуиция: я никогда не ошибаюсь.

Хиггинс поддакнул мне. Он сказал, что то же самое говорил Чувалу.

- Чувал, - сказал я, - Хиггинс хороший товарищ. Но ему недостает напористости. К тому же он слишком много внимания уделяет своим чувствам. Вам нужен третий, такой, как я. - Я решил дать им убедиться, что без меня им не обойтись. - Идите, действуйте, - сказал я. - Если появятся затруднения, звоните.

Хиггинс позвонил уже через пять минут. Он сообщил, что Чувал хоть и упирается, но идет. И еще он злится - не знаю ли я, на кого?

- На жизнь, - ответил я. - Не обращай внимания. Жизнь требует обыкновенных поступков, а он умеет совершать только необъяснимые.

- Можно я буду держать тебя в курсе дела?

- Конечно, Хиггинс! - сказал я. - И даже нужно. Иначе вы все провалите.

Через полчаса Хиггинс позвонил опять. Он сообщил, что Чувал бродит у дома той девочки, но пойти к ней не решается и уже два раза порывался убежать в парк.

- Я так и думал, - ответил я. - Что ж, пора мне вмешаться. Ждите меня, я приду и организую. Только вот что, я могу задержаться. Стоит мне выйти, как люди бросаются ко мне с просьбами.

О том, как, продолжая устраивать чужие дела, я попутно выяснил

интересующий меня вопрос. В этой главе вы получите совет,

касающийся того, как проверить, влюблен ли ты в девочку