Прощание с детством (СИ)

Рита закурила, чтобы согреться и грустно сказала:

— Эх, Саша, Саша, Саша…

Несколько часов она провела, перелистывая старые газеты пятилетней давности, но это было самое бестолковое занятие из всех, которые она могла придумать, потому что в результате она ничего не нашла. Ее обманули ее расчеты, в которых она была так уверена, когда шла сюда и теперь она злилась на себя и свою глупость.

Ей удалось вытянуть из Елены Львовны информацию о том, что отец Саши, который теперь занимал все ее мысли, безнадежный алкоголик, а мать вроде бы сидит на каких-то очень сильных таблетках толи от депрессии, толи от шизофрении. По словам женщины, продолжается это последние пять лет, до этого они вполне исправно приходили на родительские собрания и помогали ей с организационной деятельностью. Исходя из этого, Рита решила, что пять лет назад произошло то самое что-то, что так изменило жизнь семьи Колеченковых и что являлось тем самым секретом Саши, который ей так хотелось разгадать. Ему было тринадцать, думала она, и что такого можно сделать в двенадцать лет? Вариантов было не мало, и все они казались какими-то глупыми, Рите хотелось услышать правду и, причем желательно от Саши. Но он не торопился открывать королеве свою душу. Как же Риту заводила его чертова непокорность и презрение к ней! Как она не пыталась поймать его в словесную ловушку, он все равно выскальзывал из расставленных сетей. Она не думала, что игра будет настолько сложной, а она любила решать сложные задачки.

«Он будет моим», — пообещала себе Рита, открывая дверь своими ключами. Ей не хотелось идти к Антону, который вызывал в ней только раздражение, а все одноклассники кроме Оли, неизвестно куда подевавшейся, отправились на день рождения к Кеше, поэтому пришлось вернуться домой. К величайшей радости Риты отца с его бабой дома не оказалось, зато она застала на кухне мать, которая пила кофе и задумчиво курила тонкую дамскую сигарету.

Возраст не отразился на изысканной, но немного грубоватой и оттого пикантной красоте Александры Антоновны, он, напротив, придал ей какой-то иной, более благородный оттенок. Рита не без удовольствия отметила, что ее мать чем-то напоминает Ахматову на ее портретах, которые девушка так любила разглядывать в детстве, все-таки когда-то это была ее любимая поэтесса.

У ее матери был острый «греческий» нос, смелая линяя подбородка и губ, часто изогнутых в презрительной улыбке, ровное каре из рыже-каштановых волос, чуть не достававшее до плеч и густая челка, из-под которой смотрели надменные шоколадного цвета глаза.

— Вернулась, — констатировала женщина, даже не дернувшись в ее сторону, и голос ее был холоден как всегда. Эмоции в нем проскальзывали только тогда, когда она злилась и начинала орать. Вот тогда то Рита испытывала всю силу ее характера на своей шкуре!

Девушка села на стул и подперла голову руками, любуясь матерью и разглядывая ее так внимательно, словно она видела ее в первый раз. Впрочем, она действительно не видела ее очень давно, стараясь, лишний раз не попадаться ей на глаза, и начинала забывать, как та выглядит.

— У кого ты сейчас живешь? — поинтересовалась Александра Антоновна. Забавно, когда Рита была совсем маленькая, ей очень нравилось, что у нее родителей зовут одинаково, она даже в шутку иногда звала их папа Саша и мама Саша, что совсем не нравилось ее матери.

— У Антона, — ответила она.

— Это тот калибан с Мальты? — спокойно уточнила женщина, Рита кивнула. Александра Антоновна потушила сигарету и зажгла новую. Она запрещала отцу курить в квартире, хотя курила сама, объясняя это тем, что не переносит запаха его сигарет. — Только не говори мне, что собираешься за него замуж, — продолжала она после некоторой паузы, помешивая свой кофе, который уже почти остыл.

— Еще чего, — фыркнула Рита, — меня от него тошнит.

— Моя дорогая, — Александра Антоновна рассмеялась глухим прокуренным голосом и зачем-то поправила полоску жемчуга у себя на шее, хотя та и без того лежала правильно, — знала бы ты, как меня тошнит от твоего папаши, но тем не менее, он мой муж.

— Я давно ждала, когда ты это скажешь, — призналась Рита, и ей тоже очень захотелось курить. В ней снова проснулась прежняя ненависть к отцу за ту сцену, которую она застала здесь и ей захотелось мести. — А ты знаешь, что он тебе изменяет?

Александра Антоновна прикрыла щедро накрашенные ресницы и положила сигарету в пепельницу.

— Я догадывалась, — обронила она ослабевшим голосом. Рита очень сильно сомневалась в том, что матери причинили боль ее слова. Напротив, скорее всего, она испытала облегчение, ведь теперь у нее есть повод для развода, о котором она мечтает и заодно для собственной измены. А Александра Антоновна была мстительной, в свое время девушка убедилась в этом.

— А я видела, — поспешила поделиться Рита, — и бабу его. Она немногим меня старше.