Прощание с Ист-Эндом

Доктор умело осмотрел истощённое тело. Джулия оторопела, увидев рёбра отца – казалось, их прикрывает одна только кожа. Доктор Фуллер ощупал увеличенные лимфоузлы и напряжённую шею. Он понажимал на грудь в разных местах и послушал в стетоскоп сердце и затруднённое дыхание. Он изучил мышцы мистера Мастертона, заглянул ему в глаза и осмотрел его ногти, которые, как заметила Джулия, были очень странной формы. Врач осмотрел мокроту в плевательнице.

– Всё хорошо, – сказал он. – Тепло, сытная еда и покой – всё, что вам нужно. Рад, что ваша дочь тут.

– Она приехала только на день. У неё выходной. Я ей тоже рад. Приятный сюрприз.

– Я надеялся, что она останется, – с нажимом сказал врач, зная, что Джулия стоит позади.

– Нет-нет, что вы, у неё своя жизнь. Она работает на телеграфе. Не хочу её утруждать. У неё свои друзья, свои заботы.

– Понятно, – вздохнул врач. – Ну что ж, я загляну через несколько дней.

Когда они вышли, Джулия сказала, что собирается остаться, просто ещё не сообщила об этом отцу. Ей хотелось знать, что с ним, и она рассказала, что четверо её братьев и младшая сестра умерли от туберкулёза. Доктор Фуллер объяснил, что мистер Мастертон, очевидно, впервые заразился много лет назад, но это прошло незамеченным, поскольку любые симптомы – кашель или жар – списывали на простуду. Но год назад, видимо, произошло повторное инфицирование, которое затронуло медиастинальные лимфатические узлы.

– Боюсь, что теперь туберкулёз поразил его лёгкие.

Джулия уточнила, какое ему показано лечение.

Врач объяснил, что отцу нужны покой, тепло, сытная пища, обильное питьё, ингаляции, постуральный дренаж, свежий воздух и кодеиновая микстура от кашля, а позже морфий.

Джулия спросила, поправится ли её отец. Казалось, доктор не хотел отвечать, но она настояла на своём:

– Мне надо знать.

– Год назад мы с коллегой посоветовали вашему отцу уехать на полгода в санаторий в Швейцарских Альпах. Он отказался. Сказал, что не может надолго оставить паб.

– Ну разумеется, – сердито сказала Джулия. – Нельзя же оставить паб, даже для того, чтобы спасти свою жизнь. Продолжайте.

– Свежий альпийский воздух спас бы его, но теперь уже поздно. Некоторое время, казалось, состояние его улучшалось или болезнь хотя бы не прогрессировала, и мы думали, что он принял верное решение. Но два месяца назад ему резко стало хуже. Нет лекарств, которые помогли бы на этой стадии. В некоторых случаях инъекции тиосульфата натрия способны помочь, но мы уже делали их еженедельно, и эффекта не последовало. Боюсь, ваш отец находится в том состоянии, когда ожидать выздоровления бессмысленно.

Джулия молча смотрела в пол. Она не удивилась услышанному, но ей было бесконечно грустно.

– А теперь можно его отвезти в санаторий? Все знают, какой ужасный воздух в Попларе.

Врач улыбнулся.

– Да, но нет доказательств того, что местный воздух вызывает туберкулёз. Люди, живущие в идеальных условиях, также заболевают и умирают. Но вашего отца теперь нельзя перевозить. Его это погубит.

Джулия вспомнила, как мать два дня добиралась до Швейцарии на корабле и поезде вместе с больной дочерью, которая скончалась по прибытии, и согласилась с врачом.

– Что же делать? – прошептала она.

– Обеспечьте ему комфортные условия. Пусть ест всё, что хочет. Пусть встаёт, если может. Не давайте ему мёрзнуть. Ингаляции очень помогают. Вам понадобится медсестра. Советую обратиться к сёстрам ордена Святого Раймонда Нонната – это орден монахинь, который много лет работает в этом районе.

Джулия взвалила на себя непростую задачу по уходу за больным, не имея ни малейшего представления, как это делается. Она не сказала отцу, что собирается остаться, боясь, что из гордости он отошлёт её. Вместо этого она соврала, что потеряла работу и не может найти другую. Поэтому у неё нет денег на аренду, и её выгнали из комнаты.

– Тогда живи здесь, дочка, пока не встанешь на ноги, – тут же предложил отец.

После этого он не спрашивал, почему она всё время рядом. Он давал ей деньги на ведение их скромного хозяйства, из которых она платила миссис Вестон за уборку, оплачивала лекарства, визиты врача и медсестёр. Отец оказался очень щедр и то и дело говорил что-нибудь вроде:

– Купи себе что-нибудь красивое, какую-нибудь хорошенькую блузку. Девушки же любят наряжаться.